В.В.Мильков
Предисловие.

(В.В.Мильков. Древнерусские апокрифы. Издательство Русского Христианского гуманитарного института. СПб., 1999.)

Памяти отца -
Владимира Ильича Милькова -
подвижника в сбережении культурного достояния Отечества

Апокрифы… Это непривычное для русского слуха слово впервые зазвучало у нас в стране скорее всего на рубеже первого и второго тысячелетий нашей эры, когда вместе с христианством древнерусское общество стало осваивать новые понятия и представления; при этом в древнейших славяно-русских переводах с греческого не каждому слову удавалось подобрать соответствующий эквивалент из родного языка. Таким путем в русский язык перешло много греческих слов. Они были хорошо понятны людям средневековой эпохи, поскольку являлись общепринятыми внутри христианской культуры, но в наше время требуют специального пояснения.

Термин "апокрифический" в переводе с греческого означает "потаенный", "скрытый". Что же потаенного заключали в себе апокрифические тексты?

В Древней Руси, как и в других христианских странах, апокрифами называли такие произведения христианской литературы, которые не были официально признаны Церковью и не входили в число священных и богодухновенных текстов. Чтобы уяснить закрепленную за термином смысловую нагрузку, необходимо обратиться к раннехристианской эпохе (I-IV вв. н. э.), когда большинство из ныне известных апокрифов возникло. В этот период в основном сложился состав канонических (священных) произведений. Все остальные произведения религиозной тематики, которые не вошли в канон, отвергались Церковью как "неистинные". Это и были произведения апокрифические. Они продолжали существовать параллельно с каноническими и даже пользовались большой популярностью. Многие апокрифы переписывались и распространялись тайно, вопреки запретам, отчего и пошло название "апокрифическая литература". Апокрифы оправдывали свое название также тем, что заключали в себе тайный, скрытый от непосвященных смысл.

Разделение произведений на "истинные" и "неистинные" (апокрифические) осуществлялось согласно спискам, которые составлялись влиятельными идеологами христианства и затем закреплялись решениями церковных Соборов. Существовали списки как "истинных" (канонических), так и "неистинных" (апокрифических) сочинений. Перечни литературы запретительного характера получили название Индексов ложных книг. Из Византии, где они создавались, Индексы в переводах попали в Болгарию, Сербию, Моравию и на Русь. Из этих древнейших переводных славяно-русских Индексов древнерусский читатель узнавал, какие произведения христианской книжности не входят в канон и относятся к разряду апокрифических.

Если возьмем несколько разновременных Индексов и сравним их между собой, то обнаружим, что в отношении более или менее постоянного числа апокрифов, отсеянных в ходе борьбы между различными религиозными общинами, из века в век повторялись в основном однотипные предостережения благочестивому читателю. Вслед за своими греческими предшественниками и славяне, и русичи должны были избегать книг "неистинных", "внешних", "ложных", "отреченных". Среди рекомендаций можно было встретить самые разные, начиная от ограничительного разрешения тех произведений, которые "не подобает обнародовать перед всеми из-за того, что в них есть таинственного", и кончая самым резким отрицанием книг "богоотметных" (еретических).

Так или иначе, апокрифическая книжность и у нас, и в Византии существовала на грани между запретной литературой сомнительного свойства и литературой неканонической, но "душевнополезной", той "иже подобает чести". Подробнее речь об этом пойдет в первом разделе книги, сейчас же ограничимся самыми общими, предварительными соображениями.

Прежде всего хотелось бы пояснить, что понятие "древнерусские апокрифы" еще не означает, что имеются в виду собственно-русские по своему происхождению, неканонические произведения (таковых в древнерусской литературе было немного, да и те возникали, как правило, на основании уже существующих апокрифов). Основной массив древнерусских апокрифов - это апокрифы переводные, проникавшие на Русь из стран восточнохристианского региона. Апокрифы, равно как и произведения церковно-канонические, переведены с греческих (реже с латинских, еврейских, сирийских и др.) оригиналов, но они вошли в древнерусскую культуру, стали ее органической составной частью. На этом основании любое переводное произведение древнерусской литературы, независимо от того, каноническое оно или нет, принято рассматривать как факт древнерусской культуры, отражающий свойственное всякой наднациональной религии единство национального и наднационального.

Нас в этом исследовании будет интересовать прежде всего то, как был воспринят неканонический пласт христианства древнерусской культурой, какой толчок сообщили заимствованные идеи собственным духовным исканиям наших предков, что из апокрифического наследия было "востребовано" читателями и, более того, усвоено и развито в соответствии с нуждами и запросами идейной жизни страны. Древнерусский апокриф будет поэтому рассмотрен на нескольких культурно-информативных временных уровнях: 1) становления; 2) бытования в иной культурной среде; 3) восприятия, переосмысления и развития на русской почве. Проблема сводится к установлению соответствия объективного содержания памятника с теми заключенными в нем идеями, которые отражали дух и запросы конкретной страны в конкретное время. Одно и то же апокрифическое произведение, например, может одновременно и служить источником по истории раннего христианства, и соотноситься с какой-либо еретической доктриной, да к тому же характеризовать круг религиозных и научно-познавательных интересов вполне благонадежного, с точки зрения ортодоксальности, потребителя апокрифического чтения. Последнее как раз и интересует нас в древнерусском восприятии переводных апокрифов.

Нет сомнения в том, что апокрифы в Древней Руси, как и в других странах, где они имели распространение, удовлетворяли различным духовным запросам. Они были связаны не только с пропагандой христианства, но и с научно-философскими интересами, и с народной религиозностью, а порой даже совпадали по идейному звучанию с ересями. В отдельных случаях, явно не противореча канону, апокрифы давали и иные, отличные от ортодоксальной точки зрения трактовки. Но все же они почти не соприкасались с древнерусскими ересями. Иначе говоря, появление на Руси переводного, возникшего в среде еретиков апокрифа не порождало аналогичных, заключенных в нем еретических умонастроений. Неканоническая литература, конечно же, знакомила читателя с идеями неортодоксальными, но на Руси разносчиками ересей являлись не апокрифы.

Таким образом, древнерусские апокрифы в подавляющем большинстве своем стоят в культуре Руси вне связи с антицерковными движениями и ересями. Данная особенность неоднократно отмечалась в исследовательской литературе. Материалы, которые использованы в книге, целиком подтверждают тезис о несовпадении еретических идей с апокрифическими.

Говоря о проблеме соотношения апокрифов с еретичеством, нельзя обойти вниманием то обстоятельство, что к древнерусским апокрифам примыкает так называемая отреченная литература, произведения которой выделялись Индексами ложных книг в особый раздел. В дальнейшем читателю предстоит ознакомиться с существенными отличиями сочинений апокрифических от произведений отреченных. За первыми закрепилась репутация сомнительных с точки зрения передачи истин вероучения текстов. Эти апокрифы либо не рекомендовалось читать, либо дозволялось их ограниченное применение с поправками на авторитетные источники. Вторые же объявлялись идеологически неприемлемыми и безоговорочно отвергались как "ересные". Среди них преобладали тексты астрологического, двоеверного характера, из которых некоторые действительно пересекались с ересями. Однако это самостоятельная тема исследования и в рамках настоящей работы она затрагивается только в связи с классификацией неканонического культурного наследия.

В ряде случаев есть основание говорить о существенных отступлениях от канона не только самих апокрифов, но и их потребителей. Промежуточное положение апокрифов между церковной и народной литературой иногда дает основание рассматривать эти произведения как отражение народного варианта христианства, причем нередко двоеверного, со значительными пережитками архаики. Конечно, элементы двоеверия переводных ложных книг появились заложены на родине их возникновения, где они отражали неизбежное для каждой культуры смешение христианства и язычества. В условиях других стран, в том числе и на Руси, двоеверные элементы неканонической письменности приобретали резонансное звучание, ибо двоеверные умонастроения были типологически схожи у всех народов, что и порождало потребность в литературе, которая бы могла удовлетворить соответствующие идейные запросы. На Руси эта потребность оказывалась тем более насущной, что пережитки двоеверия в обществе были глубоки и сильны, а собственных литературных памятников, выражавших языческие или двоеверные воззрения, не имелось. Поэтому многие переводные древнерусские апокрифы могут служить основой для изучения народного миропонимания, а также для наблюдений за "обрусением" христианства, его приспособлением к местным, чисто русским условиям. С целым рядом подобных наблюдений читатель встретится в разных местах издания.

Закономерно встает вопрос: почему же становилось возможным столь различное приложение неканонической письменности к русской действительности? Видимо, в немалой степени этому способствовало традиционное для апокрифов "скольжение" по шкале христианских ценностей, то промежуточное положение, которое многие произведения занимали между литературой "истинной" и "неистинной". Ведь ни для кого не секрет, что одни и те же апокрифические произведения среди идеологов христианства считались то неканоническими, то вполне авторитетными. По мере формирования канона произведение могло переходить из разряда санкционированных ортодоксальной Церковью книг в разделы запрещенной литературы и наоборот.

Апокрифические сочинения христианской литературы отличаются от сочинений литературы ортодоксальной тем, что их окутывает пелена таинственного и загадочного. Такова уж, видимо, природа поставленной "вне закона" церковной литературы. В то время как авторство книг объявлялось церковью сомнительным, а идеи запретными, сами эти книги столетиями влекли к себе, может быть, из-за той самой притягательности "запретного плода", перед которой окозались бессильны освященные авторитетом Соборов предписания, угрозы проклятий и строгих наказаний. Как бы то ни было, вопреки предостережениям четко выверенных по соборным постановлениям списков (Индексов) запрещенных книг, не попавшие в канон произведения выжили и даже множились путем переписки.

Пройдя дорогу длиной почти в тысячелетие (ибо апокрифы появились вместе с самим христианством), они вместе с христианством пришли на Русь, где наряду с литературой канонической получили самое широкое распространение

Автор отдают себе отчет в том, что дело, за которое он взялся, непростое (если учитывать анонимность христианской литературы и ее "сквозное", простирающееся на многие века влияние). Однако поставленные задачи представляются вполне разрешимыми, тем более что имеется богатый, наработанный предшественниками материал, достаточный для предварительных обобщений. Достижению поставленной цели во многом может способствовать предварительная прорисовка философско-мировоззренческой обстановки эпохи, которая выявляет круг проблем, наиболее значимых для своего времени, а соответственно и те идейные контуры отечественной культуры, в которые достаточно убедительно "вписывается" содержание того или иного апокрифа. Этим объясняются значительные отступления по ходу изложения текста. Хотелось бы, чтобы читатель не воспринимал их как сбивчивую непоследовательность авторского повествования, уводящего в сторону от основной апокрифической тематики, а отнесся к ним с глубоким вниманием, как к важным и необходимым дополнениям, позволяющим перекинуть мостик к тому или иному апокрифическому памятнику. Без таких периферийных проработок темы "стыковка" апокрифического наследия с историей отечественной мысли в значительной степени лишается своего основания.

Произведя определенные исследовательские "срезы" духовной жизни наших предков, можно убедиться в том, что апокрифы - явление не случайное и не необычное для Древней Руси. Они не только не были чужды нашей культуре, но и выражали порой даже некоторые из наиболее существенных ее сторон. Например, в период распространения христианства на Руси апокрифы, по всей видимости, были задействованы в деле христианского просвещения новообращенных, их могли широко использовать древнерусские идеологи новой веры, ибо основные идеи христианства излагались в них в простой и доступной форме. В домонгольский период к апокрифам преобладало отношение скорее доверительное, чем скептическое, поэтому и перечни нерекомендованных Церковью к чтению книг не совпадали по своему составу с теми апокрифическими сочинениями, которые находились в распоряжении древнерусского читателя. Есть веские основания считать, что рекомендациями Индексов порой пренебрегали. В деле просвещения апокрифы, видимо, могли принести больше пользы, чем вреда, ибо отвечали потребности в адаптации труднодоступных для понимания догматов. Тонкости отклонений от канона, тем более когда они не были вполне очевидными, в среде новообращенных не могли играть значительной роли. Важно было донести христианское вероучение в целом, а для этого пускались в ход все средства.

Есть и другие, дополнительные, подтверждения тому. Опираясь на конкретные памятники, в последующих разделах делается попытка показать, что среди произведений, которые никогда не считались древнерусской церковью сомнительными, чересполосно помещались апокрифические сочинения. Порядок совмещения канонических и апокрифических текстов в рамках одной рукописи существовал уже в Византии. Этот порядок прочно сохранялся и на Руси в XI-XII вв., когда делались первые переводы с греческих оригиналов; этот порядок удержался и впоследствии, когда в XV-XVII вв. русские переписчики составляли сборники смешанного содержания, объединяя в них неканонические тексты с произведениями строго ортодоксальными.

Кроме всего прочего, апокрифы представляют чисто познавательный интерес. Многие из них поражают богатством заключенных в них идей и глубиной художественных образов. С содержательной стороны одни примечательны своей энциклопедичностью, ибо охватывают широчайший круг самых разнообразных сюжетов и явлений и касаются различных областей знания, другие отличаются глубиной, так сказать, "теоретической проработки" мировоззренческих проблем и интересны с исторической и философской точек зрения. К таким апокрифам относятся произведения, заключающие в себе осмысление истории человечества, сведения о строении мира и человека, рассказы о разных народах и их привычках, сильный нравственно-назидательный заряд, а также представления об идеальном устройстве общества. Много внимания уделено в переводных апокрифах космологической проблематике; в них нередко содержатся попытки осмыслить окружающий мир более глубоко и всесторонне, чем это делается в ортодоксальной книжности.

По привычной, принятой ныне научной схеме перечисленные здесь проблемы можно отнести к разряду онтологических, эстетических, космологических, антропологических, историософских. В самих же произведениях они, как правило, составляют синкретическое единство.

Присущая апокрифам философичность дает основание рассматривать их, наряду с другими произведениями религиозной литературы, в качестве органической составной части идейно-философского наследия русского средневековья.

Для более наглядного представления о бытовании переводной апокрифической письменности в Древней Руси в книгу в качестве иллюстрации к исследованию помещены ключевые для древнерусской культуры апокрифические тексты, которые даются в переводе на современный русский язык и снабжены подробным комментарием, позволяющим разобраться в истории произведений, их философско-мировоззренческом звучании и путях "вживления в тело" древнерусской культуры.

В целом книга задумана как исследование, соединяющее в себе решение научно-познавательных задач с популяризацией культурного наследия, яркой составляющей которого является незаслуженно обойденная вниманием апокрифическая книжность. Апокрифы, с которыми познакомится читатель, дадут наглядное представление об особенностях идейно-религиозной обстановки в стране в первые века после введения христианства. Отреченная литература представляет перипетии духовной жизни Древней Руси в большей полноте, чем это обычно делается в материалах преимущественно "чистых" с ортодоксальной точки зрения памятников.

Несколько слов о структуре книги. Она, как и все тома в рамках серии "Памятники древнерусской мысли", состоит из двух частей: исследования и публикации памятников на языке оригинала, с параллельным переводом на современный русский язык. Древнерусские тексты воспроизводятся строка в строку, с минимальными палеографическими и текстологическими пояснениями. Для публикации, как правило, отбирались прежде не публиковавшиеся списки неканонических произведений. Отступления от этого принципа делалось в том случае, если известные в немногочисленных экземплярах списки того или иного апокрифа прежде уже в полном объеме публиковались, а так же, в ряде случаев, когда из-за ограниченного доступа в древлехранилища неиздававшиеся списки оказывались недоступными. Публикации каждого апокрифического памятника предпослана исследовательская вводная часть, где сообщаются сведения по истории текста, анализируется его содержание и даются отсылки на другие известные списки этого произведения. Переводы апокрифов подробно откомментированы. Комментарии написаны в трояком ключе: а) справочные; б) филологические, поясняющие темные места переводов и значение используемых терминов; в) т. н. толковательные, в которых выявляется идейно-мировоззренческий и религиозно-философский смысл содержания апокрифических текстов. Последний прием комментирования, в силу историко-философской специфики труда, преобладает и является органической составной частью исследования, его дополнением, позволяющим углубиться в целый ряд конкретных тем - тех тем, на которые непосредственно выводят публикуемые памятники.

Если подготовка древнерусских текстов памятников, их перевод, а также вводные статьи и комментарии к публикуемым памятникам не являются авторскими, а принадлежат соавторам-единомышленникам или переводчикам текстов, это специально оговаривается в подстрочных примечаниях и в оглавлении книги. Главы "Споры XI в. о "высших силах" и "потаенные" книги", а также "Элементы двоеверия в апокрифической литературе" написаны в соавторстве с С. В. Мильковой. В книгу также включена глава А. И. Макарова "Апокрифические дополнения канонических Евангелий", которая "закрывает" собой важный тематический блок, оставшийся вне поля зрения автора.

Автор глубоко благодарен С. В. Дегтеву, М. М. Матвеевой и Л. Н. Смольниковой, которые взяли на себя значительную часть работ по подготовке к изданию апокрифических древнерусских текстов и их переводов, а также Т. А. Исаченко за помощь при прояснении темных мест переводов и ценные дополнения. Особую признательность автор выражает Г. С. Баранковой, чьи советы и замечания во многом содействовали работе над книгой.

В подготовке труда огромную поддержку оказала С. В. Милькова, осуществившая всю научно-вспомогательную работу. Автор всегда чувствовал дружеское плечо и помощь А. Н. Агаркова, который провел многотрудные изыскания редких подлинников неканонических средневековых изображений и прорисовавший их для художественного оформления книги.