III.

Главные материалы для письма в древней Руси и у южных Славян — пергамен и бумага.

Пергамен.

На пергамене написаны все древнейшие славянские книги и грамоты. Его наиболее обычное название в московской Руси — харатья (из греческого ), откуда прилагательное харатейный. Сверх того, его называли просто кожа или телятина (т. е. телячья кожа; сравни овчина = овечья кожа). Так, Зиновий Отенский в своем сочинении “Истины показание” (XVI века) спрашивает об книге: “написана на бумаге или на кожах?”. В описях XVII века не редкость выражения: “грамота на телятине”, “книга писана в десть по телятине” и т. п. Слово паргамин в московской Руси употребляется лишь в XVII веке, главным образом во второй половине этого столетия, и то нечасто. Юго-западная Русь XVI — XVII веков пользовалась лишь названиями паргамен, паркгамен, паркомен (в вкладной Аврама Езофовича XVI века в Киевской Псалтыри 1397 года), взятыми из польского языка.

Пергамен старших русских рукописей, несомненно, привозной, греческой выделки. Иногда по своему качеству он ничем не отличается от пергамена лучших греческих рукописей XI — XII веков: он тонок, ровен и бел. Пергамен рукописей XIII — XIV веков вообще толще, грубее, чем он, хорошо вылощен и жосток; вероятно, этот позднейший пергамен — русской выделки; изредка встречается мягкий пергамен (конец Синодального списка Новгородской летописи XIV века); повидимому, он — выделки германской; на привоз в Poccию пергамена купцами Ганзейских городов есть указания в документах. Пергамен грамот XVI — XVII веков, повидимому, весь привозный. О пергамене южно-славянских рукописей XI — XV веков у нас мало сведений; можно думать, что в XIII — XV веках он отчасти выделывался у южных Славян.

Судя по названию телятина, пергамен русской выделки был по преимуществу из телячьей кожи; на приготовление его из бараньей кожи (обычное в западной Европе) нет указаний. Выделка заключалась прежде всего в том, что верхние слои обеих сторон кожи счищались; затем материал вытягивался, выравнивался и (иногда) лощился; при этом нередко получались дыры и разрывы. Приготовлениe листов и тетрадей производилось, может быть, уже писцами.

Цвет пергамена и в русских, и в южно-славянских рукописях исключительно белый. Пурпуровый пергамен, с золотым или серебрянным письмом, известный в греческих рукописях только VI — VIII веков, у Славян не известен; равным образом Славяне не пользовались ни голубым, ни черным пергаменом, встречающимся в книгах западной Европы.

Палимпсест.

Палимпсест (греч. ), или пергамен, с которого смыто одно письмо, чтобы на его месте поместить другое, — встречается только в немногих южно-славянских рукописях. Из средне-болгарских рукописей-палимпсестов мы знаем: Евангелие Григоровича XII века № 1690, в котором кирилловский текст написан по смытому глаголическому; Слепченский Апостол XII века и Паремейник Григоровича XII — XIII века (немногие листы), в которых славянский текст написан по смытому греческому; из сербских рукописей-палимпсестов нам известна лишь одна — Псалтырь Севастьянова XIV века № 1435 (Румянц. Музей), с славянским текстом на месте смытого латинского. Из русских рукописей не отмечено до сих пор ни одной написанной в России по смытому письму; повидимому, нельзя считать исключением Евангелия XIV века (Публ. Библ. F. п. I. 99), в котором славянский текст написан по смытому греческому: эта рукопись находится в собрании Верковича, составленном в Македонии, и судя по некоторым мелочам орфографии, вышла из-под пера русского монаха, жившего или в одном из славянских монастырей Афона, или в каком-нибудь южно-славянском монастыре.

XIV век — время борьбы между пергаменом и бумагой. Последняя, более удобная в некоторых отношениях, а главным образом более дешевая, одержала верх. В XV веке пергамен еще нередок. Из русских книг мы можем отметить как писанные на пергамене — псковской Служебник 1462 года (Киево-Печерск. Лавра) и южно-русские Слова Ефрема Сирина 1492 года; из грамот — жалованную грамоту Новгорода Соловецкому монастырю 1459 — 1470 г., духовную преп. Евфросина Псковского до 1479 года, ряд грамот московских князей первых годов XVI столетия (Акты Арх. Эксп., I, 116, 125, 130). Сербские и молдавские книги и грамоты на пергамене XV века — обычное явление; мало этого, наиболее роскошные экземпляры южно-славянских печатных книг XV и первой половины XVI веков — также на пергамене. В XVI и XVII веках московская Русь уже не пользовалась пергаменом для книг; роскошные экземпляры книг, для царской, например, библиотеки, написаны на бумаге высшего достоинства; но грамоты, немногие, самые важные, еще писались на пергамене. Можно отметить жалованную грамоту, царей Иоанна и Петра 1692 года Г.Д.Строганову, написанную на шести листах отличного пергамена, склеенных в виде столбца, длиною в 5 аршин и шириною в 1 аршин 2 вершка. В юго-западной Руси XVI и XVII веков пергамен также уже редкость; но роскошное Пересопницкое Евангелие 1561 года написано на нем; ряд грамот литовских великих князей также на нем. В Молдавии книги писались на пергамене даже в начале XVII века; из них можем указать на роскошные рукописи, исполненные по заказу молдавского митрополита Анастасия, —н а лицевой Апостол 1610 года (Венская Придворная Библ.), на лицевое Евангелие 1614 года (Львовский Университет) и на лицевую же Пятидесятницу (сборник поучений) около 1616 года (гр. Уваров).

Бумага.

Слово бумага принадлежит одному русскому языку, и то, может быть, не всему: юго-западно-русские тексты вместо него имеют полученное из Польши слово поперь (приписка в рукописи Синод. Библ. XVI века № 558), или паперь (приписка 1594 года в Евангелии Спб. Синод. Архива); в южно-славянских старых текстах, равно как и в современных южно-славянских яэыках, слова бумага нет.

Древнейшее значение этого слова — вата, хлопок. С этим значением оно находится в повести об Акире Премудром, переведенной с греческого языка на церковно-славянский, судя по данным языка, в Poccии XI — XII веков: “аще будеть свинаа шерсть мягче бумаги” (по списку XV века); это же значение следует иметь в виду для понимания одного места в Хронографе Георгия Амартола (который был уже известен первому нашему летописцу и в языке которого много типичных русских слов): “в бумажнице оден”. Сравни в московских грамотах XVI и XVII веков выражения в роде: “кафтан стеган на бумаге” (= на вате) и т. п., и современные русские слова: бумага = вата, хлопок, пряжа из хлопка, бумажный = хлопчатый, бумазея = сукно из хлопка. Нет сомнения, слово бумага родственно с близкими к нему по звукам поздними греческими словами хлопок, турецкими pambuk, pamuk, персидским pambah, армянским bambak, грузинским, bamba хлопок, но это родство ограничивается тем, что все эти слова происходят от какого-то слова неизвестного, вероятно, тюркского языка Средней Азии.

Позднейшее значение слова бумага = писчий материал по памятникам может быть возведено лишь к XV веку (оно находится, вместе со словами лист и десть, в записи Пролога 1481 года Публ. Библ.); но не подлежит сомнению, что оно существовало в России много раньше.

То обстоятельство, что писчий материал у нас получил то же название, какое носил хлопок, указывает на тесную связь между ними, некогда существовавшую, на то, что писчий материал некогда был из хлопка; иначе говоря, тожество названий писчего материала и хлопка заставляет думать, что древнейшая в России бумага была из хлопка и что она была привезена к нам с востока, из Средней Азии, прямо или через посредство Персии

Искусство приготовлять бумагу было открыто в Азии, и разные страны этой части света до недавних времен производили писчий материал из шелка (Китай), из конопли и из волокон разных растений, похожих на хлопок (Туркестан, Кашгар, Тибет, Непал). К сожалению, рукописи центральной Азии (уйгурские, монгольские, тибетские, кашгарские, непальские) не имеют хронологии (палеографического изучения их пока еще не существует), и мы не можем даже приблизительно их датировать; тем не менее за некоторыми из них необходимо признать почтенную древность, а вместе с тем и открытие искусства делать бумагу считать относящимся к очень отдаленному прошлому. Так как вся Россия еще с доисторических времен торговала с востоком, то нет ничего странного, что с востока в числе других товаров были доставляемы ей среднеазиатский хлопок и сделанный из него писчий материал.

Что первоначально бумага была привозима в Россию с востока, можно видеть из того, между прочим, что говоря о ней, мы издревле и до сих пор пользуемся словом восточного проиехождения десть (= персидск. däst рука), в двух значениях: 1) тетради с известным числом листов и 2) величины сложенного бумажного листа. Слово десть известно по текстам лишь с XV века; в XVI и ХУII веках оно в обоих своих значениях встречается очень часто в московской Руси и во втором своем значении нередко также в юго-западной Руси (между прочим в Галиции).

Древнейшей бумаги, привезенной в Росспо с востока, до нас повидимому не дошло. Та бумага, которую мы имеем в русских грамотах XIV века, как и бумага южно-славянеких книг и грамот того же времени, — уже тряпичная, или льняная, выделанная в западной Европе.

Бомбицина.

Бумага русских и южно-славянских рукописей XIV и XV веков, западно-европейского производства, — относительно толста и мягка. Ее листы имеют несколько иной формат сравнительно с современными листами: они более низки и более широки, так что книга в лист XIV или XV века часто производит впечатление книги в большой поллист. Эту бумагу обыкновенно вызывают бомбициною. Бумага конца XVI и XVII века, также западно-европейского производства, отличается уже значительною тонкостью и по величине листов мало чем отличается от современной писчей бумаги.

Кроме бумаги обычных сортов, Россия XVI и XVII веков знала еще бумагу лучшего достоинства, с листами большого формата — александрийскую бумагу. Ее назвате неясно; сходного с ним неизвестно ни в Греции, ни в западной Европе; можно догадываться, что в древности, задолго до XVI века, подобная бумага приготовлялась в Александрии, (в Египте) и привозилась в Poccию из Греции. В Москве XVI — ХVII веков различали александрийскую бумагу большую, среднюю и меньшую и пользовались ею как для наиболее роскошных книг, так особенно для более или менее важных грамот (об этом рассказывает нам Котошихин, глава III). Название: “паперь александрейская” находится, между прочим, в сделанной в Вильне 1594 года приписке в Евангелии XVI века Спб. Синодального Архива.

Водяные знаки.

Тряпичная бумага имеет водяные знаки, или филиграни, более или менее ясно видимые при рассматривании на свет бумажных листов. Это — знаки вместе и фабричной фирмы, и сорта бумаги. Понятно, всякая хорошая фабрика дорожила своими знаками и старалась их сохранять и охранять; но при частой переделке форм для бумажных листов и вместе с ними проволочных фигур, которые производят водяные знаки, форма знаков постоянно варьировалась, и знаки выходили то несколько больше, то меньше, их отдельные части были то в одних, то в несколько иных отношениях между собою. Отсюда и большое количество знаков, и еще большее вариантов этих знаков. Так как истории писчебумажных фабрик не существует и мы не знаем, сколько времени существовал тот или другой водяной знак, то мы должны пользоваться водяными знаками в палеографических целях с большою осторожностью и не претендовать на определение при их помощи десятилетий и вообще небольших периодов времени. Но иногда водяные знаки, как и орнамент, орфография и т. п., дают полезные указания на время написания рукописей в полустолетиях или по крайней мере в столетиях.

Книги и грамоты на тряпичной бумаге появились у южных Сдавян, повидимому, раньше, чем в России. Старшая грамота на ней — грамота болгарского царя Иоанна Асеня первой половины XIII века; за нею следует грамота болгарского царя Константина Асеня второй половины того же столетия (старшая арабская рукопись на бумаге, с датою, — 866 года; старшие греческие рукописи, с датами, — 1079, 1090, 1095 годов). Старшие болгарские книги на бумаге, с датами, — Хронограф Манассии 1345 года, Сборник написанный для болгарского царя Иоанна Александра 1348 года (Публ. Библ.), Лествица, автограф московского митрополита Киприана, написанная им в Константинополе в 1387 году; старшие сербские книги на бумаге, с датами, — Устав церковный около 1372 года, Минея Хлудова 1388 года. Из русских грамот старшие на бумаге, с датами, относятся лишь к XIV столетию; это — договор великого князя Симеона Гордого с братьями 1340 года, духовная его же 1353 года, духовная великого князя Ивана Ивановича около 1357 года. Из русских книг одна, Диоптра 1388 года, написана вместе на бумаге и пергамене русским монахом в Константинополе; Пролог 1400 года и Слова Ефрема Сирина около 1400 года написаны на бумаге в Новгороде. Южно-славянские и русские рукописи на бумаге, грамоты и книги, XV века уже не редки.

Должно иметь в виду, что в конце XIV и в начале XV веков встречаются книги с листами то пергаменными, то бумажными. Об одной из них мы только что упомянули; другая — Сборник XIV — XV веков Спб. Духовной Академии Соф. № 1262.

Береста.

Кроме пергамена и бумаги, в России пользовались как писчим материалом — берестою, верхним тонким слоем березовой коры, выглаженным, высушенным и обрезанным на подобие бумажных листков. Преп. Иосиф Волоцкий сообщает, что преп. Сергий с первыми своими учениками писал на бересте. Может быть, это те “свертки на деревце чудотворца Сергия”, которые упоминаются в описи Троицкой Лавры 1642 года и которые до нас не дошли (но под свертками можно разуметь также и навитые на деревянные палки свитки). Вероятно, при недостатке или дороговизне бумаги, береста употреблялась в московской Руси для черновиков и писем и в XV — XVI веках; но никаких следов ее употребления за это время у нас нет (может быть, по причине ее крайней непрочности). Дошедшие до нас книжки и грамоты на бересте относятся или к концу XVII, или к первой половине XVIII века; они написаны чаще всего в Сибири, реже на крайнем севере европейской России. Академия Наук владеет “книгою ясачного сбора Камчатского народа” 1715 года на бересте.

Лубок.

Лубок в качестве писчего материала также имел в России некоторое употребление. В документах московской Руси XV века мы встречаем выражения: “на луб выписали”, “велись по лубу”, и т. п., причем ясно, что речь идет о чертежах, или планах. Но ни одного старого лубка с чертежем до нас не дошло.

Доска.

Новгородская летопись по Синодальному списку под 1209 годом говорит о досках (“дъщьках”) одного новгородского посадника, конфискованных новгородским вечем, на которых было богатство без числа и которые вече отдало князю. Псковская судная грамота, составленная в XV веке, имеет, между прочим, выражение: “кто имет (будет) искати сблюдениа (сбережения) по доскам”. Едва ли в обоих памятниках не идет речь о каких-то денежных документах, писанных или нарезанных на дощечках.

Чернила.

Чернила (в старое время чернило) древних русских и южно-славянских рукописей химически еще не исследованы, но едва ли можно сомневаться в том, что в древности их состав был в общем таков же, как в XV, XVI и XVII веках. Сборники этих столетий, pyccкиe и южно-славянские, сохранили несколько рецептов составления чернил, из которых можно видеть, что в России главными материалами при изготовлены их служили старые гвозди и вообще старое железо или железный купорос, дубовая или ольховая кора (для вязкости), вишневый клей или камедь (= гумми-арабик, для вязкости и блеска), квас или кислые щи, пресный или кислый мед, иногда патока. Последняя в чернилах могла портить книги: от нее листы слипались. Выцветшие и стертые старые чернила могут быть более или менее удачно восстановляемы посредством особых реактивов.

Киноварь.

Рядом с чернилами во всех книгах-рукописях XI — XVII веков (за исключением самых бедных) находится киноварь (греч. ), краска яркого красного цвета (Даниил Паломник, XII века, говорит о “свете святом”: “пламень его червлен есть, яко киноварь”). Лучшие ее сорта едва ли не привозились в Poccию сначала из Греции, потом из западной Европы; худшие изготовлялись на месте (сборники XVI и XVII веков сохранили нам рецепты составления и киновари; в составь ее входила ртуть). В XVII веке появилась и в конце этого столетия и начале XVIII в. распространилась у нас плохая, изжелта красная киноварь, вероятно, дешевая. Русские и южно-славянские писцы (по примеру греческих) писали киноварью заглавия и начальные буквы.; сверх того, иногда записи, поправки, отметки на полях, заставки, вообще все, что нужно было выделить из черного письма. В XI — XIV веках и в русских, и в южно-славянских рукописях в заглавиях контуры более или менее крупных букв и начальных букв писались обыкновенно чернилами, а промежутки между черными чертами контуров заполнялись киноварью (в некоторых плохих южно-славянских рукописях XII — XIII в. промежутки между чертами написанных чернилами букв помазывались киноварью; между прочим в средне-болгарском Слепченском Апостоле XII века). В XVII веке, особенно во второй половине этого века, в русских рукописях первые буквы киноварных строк (заглавий) или слов иногда писались чернилами.

В грамотах киноварь не употреблялась (за редкими исключениями). Как нечто особенное, отметим грамоту Ивана Грозного к архиепископу казанскому Гурию 1555 года, написанную одною киноварью.

Синяя краска, обычная в орнаменте, для письма не употреблялась. Как редкое исключение, можно указать на две русские рукописи XI века — на Пандекты Антиоха и Реймское Евангелие, и на одну сербскую — Учительное Евангелие Константина Болгарского ХШ века, в которых рядом с киноварными буквами в заглавных строках находятся и синие.

Почти то же можно сказать о зеленой краске, также обычной в орнаменте. Мы ее изредка встречаем рядом с киноварью в средне-болгарских рукописях XII и XIII веков (Погодинская Псалтырь XII века, имеющая киноварные буквы в начале псалмов и зеленые буквы в начале толкований; Дечанская Псалтырь ХШ в. собрания Гильфердинга в Имп. Публ. Библ.) и в молдавских XV в., а также в русских рукописях XV в.

Наконец, в древнейших южно-славянских и русских книгах встречается желтоватая краска, как будто сок какого-то растения, которою помазаны заглавные строки и начальные буквы, написанные чернилами (между прочим в русской Минее 1096 г.); она, очевидно, заменяет киноварь.

Золото.

Письмо золотом, обычное у Греков для целых рукописей (по пурпуровому или белому пергамену) и еще более обычное у них для заглавий и пачальных букв, в древнейших русских и южно-славянских рукописях редко. Лишь такие роскошнейшие русские книги, как Остромирово Евангелие, Святославов Сборник 1073 года, Мстиславово Евангелие начала XII в., имеют письмо золотом для заглавий и начальных букв (в Святославовом Сборнике вся 1-я страница текста написана золотом). Галицко-волынская летопись сообщает (под 1288 г.), что волынский князь Владимир Василькович пожертвовал в черниговский собор евангелие “эолотом писано”, вероятно, также лишь с золотыми заглавиями и начальными буквами. Ни одной русской рукописи ХIII в. или первой половины XIV в. с золотым письмом пока неизвестно. Из южно-славянских книг сербское Мирославово Евангелие конца XII в. имеет золотое письмо. За ним следует болгарское лицевое Евангелие 1356 года, написанное по приказу болгарского царя Иоанна Александра и украшенное золотым переплетом с жемчугом и драгоценными камнями, также с золотым письмом. Книги молдавские и русские, более или менее роскошные, главным образом напрестольные евангелия, служебники, жития святых, XV — XVII веков, обыкновенно имеют золотое письмо. Из них можно упомянуть об написанной в Киеве Псалтыри 1397 г. В книгах библиотеки московских царей XVII века золотое письмо также нередко. Из грамот лишь древнейшая, так наз. Мстиславова грамота около 1130 года (в которой говорится о пожаловании села новгородскому Юрьеву монастырю), была вся написана золотом; печать при ней была золоченая. Великий князь Мстислав, несомненно, подражал византийским императорам, жалованные грамоты которых имели золотое письмо и золотые печати (это так наз. хрисовулы). Из грамот позднейших, в важнейших московских конца XVI в. и всего XVII (жалованных или адресованных к иностранным государям) первая большая буква с узорами, первое слово или строка золотом — обычное явление.

Pyccкиe сборники XVI и XVII веков указывают, как следует разводить золото для письма и им писать. В большинстве случаев, чтобы золотое письмо имело более яркий цвет, сначала писали киноварью, а потом уже по киновари покрывали золотом.

Серебро.

Письмо серебром, очень редкое у Греков (по пурпуровому пергамену), в русских рукописях почти неизвестно. Можно указать лишь на так наз. Служебник Варлаама Хутынского второй половины XIII века, где заглавия и начальные буквы написаны серебром, да на одну-две рукописи ХV века.

Перо.

Перо для письма употреблялось гусиное, за редчайшими исключениями (приписка в псковском Апостоле 1307 года: “псал есмь павьим перомь”). Сборники XVI и XVII веков, русские, иногда имеют указания, как следует чинить перо.

Относительно употреблетя трости для письма (по крайней мере в России) нет данных. Если у Даниила Заточника мы читаем: “бысть язык мой трость книжника скорописца”, то здесь мы имеем дело с фразой, взятой из Псалтыри.

Карандаш.

О карандаше мы имеем лишь упоминания в описях конца XVII века. Так, в описи имения митрополита Игнатия 1700 г. значатся “два карандаша да цыркаль медные”. “Типик” греческого митрополита Нектария 1591 года, посвященный иконописному художеству, говорят о “карандыше”, подразумевая под ним уголь для рисования.

Какой снаряд употреблялся для линевания пергамена (целой тетради зараз), мы не знаем. Из того, что наиболее тонкие листы пергамена иногда бывают прорезаны при линевании, можно заключать, что это был или нож, или нечто близкое к ножу.

Для линевания бумаги (также целой тетради зараз) употреблялась карамса, доска с туго натянутыми на ней нитями. Сборники XVI и XVII веков, pyccкиe, имеющие статьи о составлении чернил, киновари и т. п., иногда имеют и статью об изготовлении карамсы (например, Толстовский Сборник II, №. 195, около 1590 г.).

Старые русские и южно-славянские писцы писали, положив пергамен или бумагу не на стол, а на колено, как делали античные Греки и Римляне, как делается теперь у Турок и на Востоке. Многочисленные миниатюры в житии преп. Сергия начала XVII в. (один список его, находящейся в ризнице Троицкой Лавры и в 1853 г. изданный посредством литографии, другой в Академии Наук) показывают, что даже в XVII в. такой способ работы не казался странным, хотя, быть может, уже не практиковался.

А.И. Соболевский
Славяно-русская палеография
[Глава IV]