А.А. Смирнов

Глеб Павловский

Весной 2001 года, в мае, нас (как фирму ЛКС) позвали на семинар, который - для себя - проводил Фонд Эффективной Политики. Название семинара звучит длинно и терминологично , а материалы можно посмотреть на сайте ФЭПа: http://www.fep.ru/text/. Нам очень понравился организатор семинара В. Заикин, не сразу, но уговорил, тем более, что помимо хорошо знакомых нам нейросетевиков на семинар были приглашены малоизвестные (нам) фирмы и в сумме получилась неплохая выборка из тех, кто более менее продуктивно занимается в Москве автоматическим смысловым анализом и компьютерной лингвистикой вообще.

Наверное, ФЭП, собираясь стать информационным агентством, намеревался сам себя автоматизировать и хотел оглядеться по сторонам, посмотреть на имеющиеся программные средства. С автоматизацией, однако, не получилось, - Глеб Павловский вскоре придумал гражданский форум и в него погрузился, но приглашенные на семинар специалисты пообщались друг с другом не без удовольствия.

Перед тем, как идти на семинар, я не поленился полистать периодику, собрал мнения экспертов-политологов и сделал - для внутреннего употребления - наброски к психологическому портрету Павловского. Получилась такая полу-шутка.

Вначале цитата:

«Павловский направился не к лесу, а как бы вдоль, двигаясь от хаты строго по прямой, параллельно опушке, и прошел мимо меня в каких-нибудь десяти метрах.
Я хорошо разглядел его сильное, властное лицо и хотя ничуть не сомневался, что это Павловский и что он от меня уже не уйдет -- я слеплю его как глинку! -- все же по обыкновению прикинул его словесный портрет: "Рост -- высокий; фигура -- средняя; волосы -- русые; лоб -- широкий; глаза -- темно-серые; лицо -- овальное; брови -- дугообразные, широкие; нос -- толстый, прямой, с горизонтальным основанием; рот -- средний, с опущенными углами; ухо -- треугольное, малое, с выпуклым противокозелком. Броских примет не имеет".
Цвет глаз и мелкие детали я, естественно, не различил. В целом же все вроде сходилось.
Крепенький, с развитой мускулатурой и очень уверенный в себе мужик, нечего сказать. Такие нравятся женщинам. И на мужчин производят впечатление... Павловский, он же Волков, он же Трофименко, он же Грибовский, Казимир, он же Иван, он же Владимир, он же Казимеж, по отчеству Георгиевич, а также Иосифович. Возможны и другие фамилии, имена и отчества... Девять успешных перебросок и четыре железки от немцев... Особо опасен при задержании...
Понятно, я уже прикинул Павловского для всего, что нам предстояло. В бегу я его достану, он от меня не уйдет, это было ясно, и в рукопашной, наверно, одолею. Что же касается перестрелки, то тут мне следовало бы дать фору: он сделает все, чтобы меня убить, я же обязан взять его живым. Даже если он и не радист, а старший группы. Для функельшпиля желателен и старший. Главное -- функельшпиль!.. Третьего в крайности можно и не беречь. Если бы только знать, кто из них радист, кто -- старший, а кто - третий».

Роман Богомолова ("В августе сорок четвертого…"), откуда позаимствована эта цитата, появился в 1973 году, Глебу Павловскому - 22 года, время окончательного формирования характера. Роман необычайно популярен, его цитируют и зачитывают до дыр. Неожиданный и подлый удар по честолюбию. И так не во время.

Не с одним Павловским произошел такой несчастный случай. Литература не обходится придуманными именами, она постоянно сокращает словарь реально существующих имен, переводи их из области свободного употребления в область мифа. Быть владельцем "литературного" имени - это даже хуже, чем родиться в семье известных людей, там еще остается хоть небольшой, но шанс приумножить отчию славу и "присвоить" фамилию. Соперничать с литературным мифом бессмысленно. Такие имена, как Безухов, Раскольников, Дубровский, не вывести из литературного контекста; как бы не стал известен их владелец, литературные ассоциации не забудутся и не ослабнут. Хуже того, между реальным и литературным именем так или иначе устанавливается расстояние или противостояние, мало чем отличающееся от пародийного. Человеку позволено соперничать с человеком, соперничество с литературным персонажем, по крайней мере в нашей культуре, расценивается не иначе, как богоборчество, профанация и перспектив не имеет. Однако, соперничество между персонажами не возбраняется и вызывает неподдельный интерес.

Это - обратная сторона медали, хорошо знакомая гуманитариям, а Глеб Павловский по образованию - историк. Историкам известно, что репутации выстраиваются медленно, а мифы рождаются мгновенно, что репутации рушатся в одночасье, а мифы живучи и устойчивы, они базируются на архетипах коллективного бессознательного и практически не зависят от действительных обстоятельств. Возникает соблазн - им не раз пользовались авантюристы, равно и литературные и исторические - не создавать, а сочинять себе имя. Сегодня, с появлением профессионального PR, имиджмейкерство стало обычным делом, в 70-е годы о нем и не слышали, хотя отдельные примеры self-имиджмейкерства имелись как в истории нашей страны, так и за рубежом. Любопытно, что Глеб Павловский славится как один из пионеров отечественного PR. Кроме того, при запутанности профессиональной и личной биографии он - владелец вполне прорисованного экранного и газетного имиджа, пригодного даже на пародию (недавно кукла Павловского появилась и в программе "Куклы" на НТВ и выглядит узнаваемо).

Можно предположить, что путь Павловского к PR отнюдь не случаен, - в нем просматривается выход из психологически конфликтной ситуации. Оказавшись в начале 80-х перед лицом угрозы деперсонализации (кстати, к сегодняшнему дню роман Богомолова изрядно подзабылся, а его персонажи - тем более) он отказался от представлявшейся тогда неподъемной задачи строительства реальной биографии и сосредоточился на собственном художественном образе, не имеющем к действительности никакого отношения. По всей видимости, с этим связаны две характерные особенности его поведения, на которые обращает внимание большинство экспертов (наблюдателей). С одной стороны, он совершенно не стесняется приписывать себе чужие дела и достижения, с другой, - совершенно не стесняется признаваться в собственных (реальных) ошибках вплоть до подлости и непорядочности. Такая беззаботность по отношению к репутации говорит о безразличии к "фамильной" биографии, о низкой оценке действительных успехов и поражений, являясь, по-видимому, следствием потери самоидентичности. С другой стороны, параллельно с этим и очень энергично строится миф о себе, некоторый "литературный" образ серого кардинала, который участвует во всех политических процессах, даже когда спит. Причем важно не качество участия, а его количество - то есть участие само по себе.

Недавно все это было еще в новинку, но в последние годы у Павловского появилось довольно много товарищей по несчастью (или по удаче; оценка зависит от точки зрения). К прямым предшественникам относится, например, небезызвестный Березовский, разыгрывавший мифологическую роль в течение последних 10 лет и только недавно с нее уволенный. Теперь на эту роль - серого кардинала от науки - претендует Павловский и весьма успешно. В первом случае эксперты говорили об изощренных математических моделях, во втором - о культурологических; разница для обывателя невелика, тем более, что, как известно, гуманитарии, не обремененные дисциплиной мышления, всегда были больше расположены кознестроительству, чем зажатые формальными правилами и законами естественники. Трудно сказать, как Павловский относится к образу Березовского, - как к прототипу (из живой жизни) или как "литературному" предшественнику. Первое будет свидетельствовать о его наивности, поэтому (из уважения) более вероятно все-таки последнее.

02.04.2001 года

После семинара, на досуге я внимательно полистал статьи Глеба Павловского, полистал работы его "приемного отца", историка Гефтера, - в общем, все оказалось не так просто и значительно интереснее. Одно время мы даже планировали написать психологический портрет Павловского для галереи политиков в "Кабинете психологических портретов" , но как-то руки не дошли, да и серьезных заказчиков на таковой не набежало.

Несколько месяцев назад о Павловском появилась довольно жесткая статья нашего коллеги В. Шалака http://www.vaal.ru/show.php?id=40, он, кстати, тоже участвовал в том ФЭПовском семинаре, показывал некоторые результаты своих психолингвистических измерений http://www.vaal.ru/smi/arhiv.php. Но, думается, наш хороший знакомый к Павловскому все же пристрастен и излишне строг. К тому же психологический портрет Павловского, на наш взгляд, полезен не столько для отечественного политического бомонда, сколько для самого Павловского, и, если у него найдется время прислать нам свои рукописи, чтобы можно было проанализировать еще и почерк, мы не без удовольствия вернемся к этому вопросу.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Научно-практическая конференция "Проблемы обработки больших массивов неструктурированных текстовых документов", 21-22 мая 2001 года.

2. Не так давно на телеэкран вышел одноименный белорусский кинофильм, не очень удачная экранизация, но там фамилии героев не акцентированы, запоминаются скорее лица.