Через несколько лет после вторжения монгольских войск в Европу (походы на Польшу, Венгрию, Хорватию в 1241-1242 годах) папа римский Иннокентий IV направил францисканца Плано Карпини в качестве главы посольства к великому хану «татар», как их называли жители христианского мира. Целью миссии, прежде всего, был сбор информации о нависшей опасности. Путешествие продолжалось с весны 1245 по осень 1247 года. Плано Карпини удалось побывать в ставке поблизости столицы империи монголов, где папский легат удостоился чести находиться во время избрания великим ханом внука Чингисхана Гуюка, которому в конце концов и был представлен.
Во время своего путешествия монах-францисканец два раза проезжал по разоренной Руси, а в подконтрольных монголам землях и в ставке великого хана общался со многими русскими различного статуса: как с князьями, боярами, священнослужителями, так и с простыми людьми.
После своего возвращения Плано Карпини составил своеобразный отчет о своем путешествии – книгу «История монголов». До настоящего времени дошли пространная и краткая редакции сочинения. Монография, содержащая все восемь известных списков этих редакций, была издана в 1989 году коллективом итальянских филологов под руководством Энрико Менесто. Исследование показало, что наиболее ранним списком пространной редакции является Кембриджский список, датируемый концом XIII века. Также существуют Лейденский и Вольфенбюттельский списки подробной версии сочинения (оба относятся к XIV столетию), которые восходят к Кембриджскому протографу.
Перевод на русский язык «Истории монголов» был сделан российским филологом-классиком Александром Малеиным еще в 1911 году. Основой для него послужил именно Лейденский список по изданию 1838 года Мари-Армана Д’Авезака. Естественно, что при переводе ученый допустил некоторые неточности, прежде всего в написании имен собственных. Связано это было с тем, что у Малеина не было возможности свериться с другими списками (так, Кембриджский список был опубликован только в 1913 году); также на ошибки повлияли особенности издания Д’Авезака. Между тем этот перевод труда Плано Карпини стал хрестоматийным, и некоторые чтения имен закрепились в российской и советской литературе.
Профессор Горский провел анализ четвертого параграфа последней главы «Истории монголов», где Плано Карпини перечисляет людей, которые встретились ему по пути, свидетелей его путешествия.
В частности, в переводе Малеина есть некий «киевский сотник Монгрот», которого папский легат встретил в ближайшей к Руси монгольской административной единице – в ставке беклярбека Куремсы. Идентификация имени этого «сотника Монгрота» была затруднена. Комментаторы обычно отмечали, что, согласно Плано Карпини, это должностное лицо является «киевским», однако подобные имена отсутствуют среди древнерусских. Оказывается, имя «Mongrot» – это ошибочное чтение Лейденского списка, в Кембриджской и Вольфенбюттельской версии оно передано по-другому: «Nongrot» и «Nongreth» соответственно. Впрочем, такое имя также сложно для интерпретации, поскольку не является ни славянским, ни тюркским. Поэтому французский востоковед Поль Пеллио предложил интерпретацию Hongrot, что соответствует монгольскому родоплеменному названию «конграт» (или же «хонгират»).
На основе анализа текста этот сотник-монгол отождествляется Горским с человеком Батыя, которого дали посольству в качестве провожатого от беклярбека Куремсы до ставки правителя улуса Джучи. Однако остается вопрос, почему он назван Плано Карпини «киевским», ведь он находился не на Руси и подчинялся непосредственно Батыю.
Разрешить эту проблему помогает старый спор о проведенной монголами в 1257 году переписи Северо-Восточной Руси. Летописные свидетельства говорят об установлении в результате этой переписи некоей администрации «численников»: десятников, сотников, тысячников, темников. В российской историографии мнения, кем были эти люди, разошлись: некоторые исследователи считали, что они были из местного населения, другие – что из пришлого. Также предполагалось, что они постоянно находились в русских землях.
Во время путешествия папского посольства в Южной Руси перепись населения уже была проведена, на что указывает Плано Карпини. Следовательно, были осуществлены и административные мероприятия, подобные тем, которые будут проведены в соседних землях. Таким образом, упомянутый монахом-францисканцем «киевский сотник» был представителем новой монгольской администрации, ответственной за сбор дани. Как показывает его произведенное от этнонима имя, он был монголом и постоянно находился не на Руси, а в ближайшей к Киеву монгольской административной единице, откуда добраться до «подведомственных» территорий не составляло труда, – то есть в Булгаре.
Горский делает вывод, что система управления русскими территориями – «это был контроль без оккупации»: поставленная монголами администрация «численников» находилась вне Руси, в ближайших к ней землях, контролируемых непосредственно монголами. Следовательно, и назначенные в результате переписи 1257 года в Северо-Восточной Руси десятники, сотники, тысячники и темники, скорее всего, постоянно находились в той же Булгаре.
Неизвестный князь
Антон Горский предполагает, что не известный русским источникам Святополк (Santopolkus), встреченный францисканцем у Могучея (Мауци), был князем из турово-пинской ветви. После смерти великого князя киевского Святополка Владимировича (X-XI вв.), прозванного Окаянным, имя «Святополк» стало малоупотребительным. Свидетельство Плано Карпини позволяет говорить о том, что в XIII столетии оно еще использовалось, скорее всего, в турово-пинской ветви, для которой было именем родоначальника – Святополка Изяславича (XI-XII век).
Одна буква
Текстологическое исследование Антона Горского позволило обнаружить несколько ошибок Александра Малеина, сделанных вследствие особенностей издания 1838 года Мари-Армана д’Авезака. Так, в тексте Малеина говорится о некоем «Дубарлае, клирике» великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича, умершего в Монголии при весьма странных обстоятельствах. Однако ни в одном из списков «Истории монголов» имени «Дубарлай» не встречается – в них присутствует чтение «Dubazlaus». Ошибка возникла из-за того, что в издании д’Авезака вместо «z» было напечатано «r»: в Лейденском списке эти две литеры имеют сходное написание. Горский делает предположение, что в данном случае имеется в виду славянское имя «Доброслав». Интересно, что священнослужитель выступает под языческим именем, а не именем, принятым в крещении. Это может означать, что Доброслав стал священнослужителем не так давно, а до этого был известной фигурой в миру. Возможно, делает предположение Горский, речь идет о боярине Доброславе Судьиче, у которого произошел конфликт с Даниилом Романовичем Галицким и который по приказу последнего был брошен в темницу. «Не исключено, что Доброслав мог обрести свободу из заточения у князя Даниила путем обещания постричься в монахи»,– пишет российский историк. Затем, после того как великое княжение в Киеве монголами было передано Ярославу Всеволодовичу, «клирик», вероятно, перешел на служение новому хозяину и совершил с ним путешествие в Орду, где и встретился с Плано Карпини.
Илья Сайгонов