Ироничный взгляд, сверкающий из-под полей неизменной шляпы. На плечи с легкой небрежностью накинуто элегантное кашне. Эдвард Радзинский в своем амплуа — столичного бонвивана, проницательного интеллектуала, тонкого знатока человеческой натуры. К творчеству знаменитого писателя можно относиться по-разному. Для кого-то он великий фантазер, для других обладатель грандиозных, поистине энциклопедических знаний, непререкаемый авторитет.

С Радзинским всегда необычайно интересно. И рассуждать о судьбах мира. И пытаться осмыслить исторические события, давние и не очень. И предаваться размышлениям о самом загадочном, что только есть на свете — о любви.

Наша встреча с писателем состоялась сразу после презентации его нового романа «Князь. Записки стукача». На страницах этой книги, работа над которой длилась почти десятилетие, ведется повествование об истинной роли любви и отношений мужчины и женщины в ключевых событиях истории России. А вершилась эта история не только в личных покоях Императора или в тайных комнатах Зимнего дворца, но и в убогих меблирашках молодых, жаждущих новой жизни, отчаянных людей «со взором горящим».

Почему в России время от времени появляются «бесы»? Почему русский человек, будь он студентом, провинциальной барышней, потомственным князем или даже царем, одновременно может быть сострадательным и жестоким, благородным и мелочным, преданным и распутным? Откуда в нем такая неистовость, с какой он совершает столь различные по природе и мотивации поступки? И наконец, кто же был настоящим убийцей Александра II? Герои книги: двойные агенты, тайная полиция, царские жены и любовницы, народовольцы и первые русские террористы, Маркс, Бакунин, Достоевский и многие другие. Роман основан на реальных событиях. Читать учебники и исторические трактаты обычно скучновато и утомительно. Читать же Радзинского всегда захватывающе увлекательно. Словом, тональность нашей беседы во многом была обусловлена сюжетом книги. Впрочем, это ничуть не помешало разговору разветвиться в разные стороны.

— Эдвард Станиславович, книга «Князь. Записки стукача», несомненно, станет вашим очередным бестселлером. В романе много хитросплетений и наслоений, в том числе затронута и тема народовольцев. В последнее время о них нередко вспоминают, пытаются угадать в героях наших дней их черты. Как вы думаете, способна ли нынешняя эпоха, в которой происходит много страшного и удивительного, породить таких людей? Таких — это тех, кто, будучи в сокрушительном меньшинстве, окажется способным произвести в обществе серьезные перемены.

— Народовольцы — это вчерашние народники. Русское хождение в народ — ничего подобного не было в мировой истории. Множество молодых людей из разных сословий и во всех концах России пошли поднимать народ. Это был такой небывалый поход молодежи в темные русские деревни. Юноши и девушки оставляли родной кров, семью, а зачастую это была жизнь в достатке и богатстве, и шли к народу с той горячей верой, которая не знает препятствий и не меряет жертв.

При этом у них были самые разные задачи. Одни шли учить, просвещать народ, делать его грамотным. Другие, наоборот, хотели сами научиться у народа истинному христианству. Третьи же шли, чтобы лечить людей, как, к примеру, дворянка Вера Фигнер, которая училась медицине и в России, и в Швейцарии. Четвертые шли поднимать народ на борьбу против царя. А пятые, наконец, бежали в деревню «от похоти акций и векселей», которой в ту пору было охвачено общество. От всех мерзостей первобытного русского капитализма и воровских подвигов «новейших господ», как называли тогдашних «героев капиталистического труда». Но до чего же трагически закончились все эти хождения!

Народ отнесся к этим людям с подозрением и ненавистью. Доносил. И правительство, так и не сумевшее понять благородного идеализма и сути разнообразных целей этого движения, занялось привычным: начались аресты. Это была одна из самых больших ошибок Александра II. И в итоге родилась беспощадная идея: террор ужасен, но куда ужаснее покорно сносить насилие. Именно тогда в истории Государства Российского появляется этот страшный господин, именуемый «русский террорист». А заодно был извлечен и урок на будущее. Ибо эти прекрасные молодые люди, одержимые высокими идеалами и «чистые сердцем», как писал о них современник, превращались в хладнокровных убийц. Таков террор, таков путь тех, кто присвоил себе право судить и проливать чужую кровь. И оттуда, из той эпохи, оно и покатилось в будущее, это кровавое красное колесо.

Но эпоха была грандиозная, а действующие персонажи ее огромны. И велика была их боль, и поучительны споры и размышления о путях России. В то время творили Достоевский, Толстой, Тургенев, Некрасов, Гончаров, Островский... А какая блестящая была публицистика! Писарев, Добролюбов, Чернышевский и многие другие. Это был настоящий русский ренессанс! Фантастический век русской культуры... Какое понимание задач общества и какая тяга самого общества понять эти задачи! Поэтому, только представьте, писатели работали словно бы в содружестве с критиками. Гончаров написал своего «Обломова», а критика тотчас же объяснила читателям, что этот роман — не просто книга, это есть «зеркало русской жизни». И Обломов становится символом — именем нарицательным. Небывалый расцвет после небывалой цензуры николаевского царствования. Плод перестройки Александра II.

Недавно я закончил работу над сценарием про Александра II по книге «Князь. Записки стукача». И сейчас думаю: а кто же может сыграть его персонажей — Достоевского, Герцена, Маркса, Бакунина, Победоносцева, АлександраII, НиколаяI?.. Ответ печален. Играть их некому. Наша эпоха — это эпоха сокращения дробей. Личности ссохлись.

— Значит, вы из тех, кто видит вокруг лишь шагреневую кожу? А есть мнение, что темнее всего перед рассветом. Дескать, нечего посыпать голову пеплом, нужно раскрыть глаза пошире и тогда станет ясно, сколько еще редкоземельных элементов готова выдать наша культура...

— Вы не совсем меня поняли. Ссохлась сама потребляемая культура. Та, что на виду. Та, что востребована. И это не только в России. Во всем мире такая ситуация сегодня. Произошла великая демократическая революция вкуса. Моду диктует серая масса. Она расставляет векторы. Она формирует пристрастия. И издатель, и рынок подчинились этому простодушному диктатору. У нынешнего примитивного общества вкусы ребенка. Оно как дитя малое — любит слушать сказки. Неудивительно, что в наши дни номер один — это жанр фэнтези. А дети бывают жестоки. Поэтому лучшие фэнтези — страшилки. И, конечно, детективы. Но не изыски в духе Агаты Кристи, нет. Лучше попроще, чтобы не слишком уставал не очень развитый мозг.

Мне недавно один из нынешних «героев капиталистического труда» сказал: «Я сына прошу читать — не хочет. Сидит сутками, уткнувшись в компьютер. И бла-бла-бла, чатится. А что я ему скажу?! Я ведь сам тоже давно не читаю. Раньше сколько читал! И какие книги! Помню, до утра зачитывался Флоренским — перепечатку на машинке, мне ее только на одну ночь достали. Раньше люди рассуждали, спорили до утра на кухне с друзьями. А теперь я так устаю, что, когда прихожу домой, включаю телевизор и смотрю какой-нибудь наш сериал. Лишь бы что-нибудь мелькало. Отдыхаю...» Вот что сейчас происходит.

Все эти детективные сериалы — еще одна примета нашего времени. Как и сами каналы, которые так похожи друг на друга: на одном стреляют, на другом смеются, на третьем поют... А потом все меняется местами. Знаете, мне иногда кажется, что на всех каналах эти сериалы делают одни и те же люди. И снимаются в них одни и те же актеры. Все мечтаю, что однажды кто-нибудь пошутит и соединит куски разных сериалов. И, уверяю вас, никто ничего даже не заметит! Все будут смотреть и, главное, понимать сюжет! И эти конвейерные фильмы, где убогие страсти, убогие люди, убогая речь, они требуют определенных актеров. Другие просто не нужны. Потому что нужны сегодня «трамвайные» лица. Вот и исчезают они — великие артисты-личности. Я давно боюсь, что те, кто мыслит, вообще перестанут смотреть телевидение, а те, кто продолжат его смотреть, перестанут мыслить.

Так что давайте с завистью вернемся в эпоху моей последней книги — к этим людям-гигантам. Эпоха Николая I была страшна. Но в ней творили Пушкин и Гоголь, Вяземский, Жуковский, Чаадаев, Аксаков, Тютчев, Мицкевич, Хомяков, петрашевцы и декабристы.

— Какими же должны были быть условия для «выведения» таких гениев и талантов?

— Прежде всего — это вера в Бога. И понимание Библии. Ее изучали с детства. Ее знали и отец, и дед, и мать, и бабушка, и няня. Ребенок с самого начала своей жизни соприкасался с вечным. И, конечно же, обязательное условие — классическое образование. Знание латыни и иностранных языков вводило мальчика в круг великой европейской культуры. Так начиналось воспитание личности. Русский аристократ, путешествуя за границу, считал своим долгом посетить Вольтера. И наша Екатерина Великая, как и повелители Европы — австрийский император и прусский король, вела переписку с философами. Поэтому-то прежняя Россия и смогла вывести своих титанов.

— Вы известны в различных ипостасях. А кем вы сами себя считаете — историком, писателем или драматургом?

— Наверное, для историков я всего лишь писатель. Для писателей я всего лишь историк. Сам же я нередко ощущаю себя всего лишь наблюдателем. Меня, понимаете, просто безумно интересует эта тема: как всемирный Корабль дураков, абсолютно счастливый и ликующий, на всех парусах несется куда-то вперед... К апокалипсису.

Я ведь «путешественник в Историю». И в книгах, которые пишу, стараюсь запечатлеть и сохранить тот ушедший мир, который вижу, когда путешествую. Моя главная и самая важная задача заключается в том, чтобы помочь читателю увидеть внутренним взором то же, что и я: то есть сделать так, чтобы он увидел и почувствовал прошлое.

Что же касается меня и драматургии... Знаете, драматург — это очень невеселая профессия. Пишется одна пьеса, ставится же всегда совсем другая, а зритель смотрит третью. Драматург похож на этакий телевизор с выключенным экраном. Слышны только его слова. Но то, что драматург видел и имел в виду, когда свое произведение писал, вот эта картинка происходящего — она навсегда останется только в его воображении.

— Сегодня люди могут заглянуть в прошлое в том числе благодаря Интернету — этой невероятной по масштабу базе данных нашей планеты. А как вы относитесь к виртуальной реальности и тем возможностям, которые она предоставляет?

— Что раньше было более волнующим для юноши, чем тайна женщины? Когда-то мужчина с этим жил. Размышлял, домысливал, предвкушал, восхищался... А сегодня любой школьник на переменке находит женщину в Интернете. И потом там же рассказывает о том, как свои подростковые потребности незатейливо удовлетворил. А вдобавок, что самое чудовищное, мимоходом он удостоверяется в том, что женщина это ничто. Исчезла тайна любви.

Думаю, еще предстоит понять, какова роль Интернета в нашей жизни. Что это — игрушка, переданная в руки человека дьяволом? Пожирающая его время, превращающая его жизнь в труху чатов, устранившая от него книгу и раздумья, низводящая тайну и все высокое до жалкого примитива... Или же Интернет — это величайший путь к познанию? Ведь все книги, весь опыт и знания человечества оказались мгновенно доступными людям, причем на всех континентах. Так что мир отнюдь не выглядит шагреневой кожей, как вы предположили. Ибо движение мира на долгий срок все-таки никогда не определяет масса. Его определяет авангард. Мыслящее меньшинство. А оно нынче растет необычайно образованным, и во многом благодаря Интернету. Я часто получаю удивительные письма от блестяще эрудированных, глубоко мыслящих и при этом совсем еще молодых людей.

— Хочется затронуть тему театра, который всегда был важной частью вашей жизни. Но давайте разбавим столь серьезную нашу беседу какой-нибудь смешной историей.

— Помню, в Московском художественном театре шла пьеса «Сталевары». На сцене были домны. Актеры разговаривали друг с другом о самом важном: боролись за успехи пятилетки. Мой друг, американский режиссер, которого я повел на спектакль, не понимал ни слова. Но пришел в восторг. Оказалось, он был уверен, что на сцене... преисподняя! Он смотрел пьесу про ад. И был в восхищении от того, как тонко, как подробно показывают ад в советском театре. Все и всех — в топку...

Если же вы меня про нынешний театр спросите, то он изобретает велосипед, который был изобретен давно, еще в 1920-е годы, вместо того чтобы ездить на нем. Это такой устаревший Мейерхольд в отсутствие истинного Мейерхольда.

— Истории от Радзинского — это всегда объемные полотна с множеством важных, скрупулезно прописанных штрихов. Есть ли у вас какой-то особый метод работы в архивах с первоисточниками?

— Это обычная охота за документами. Вы ведете ее по всем правилам из учебников источниковедения. Вы изучаете то, как мог перемещаться нужный вам документ в этом бюрократическом море государственных учреждений. В каком отделе или департаменте могла осесть желанная бумага или ее копия, которую по халатности не сдали в секретный архив. День за днем вы листаете пожелтевшие дела, постепенно подбираясь к цели все ближе. Это рутина. Но порой случается и необычное, поистине сказочное везение.

— А какое открытие потрясло вас больше остальных?

— Было много интересного. Но все же главная из находок — это, конечно, «Записка» Якова Юровского, командовавшего расстрелом царской семьи. Я опубликовал ее в 1989 году в журнале «Огонек». Впервые в СССР. Публикация, в которой в деталях было описано это зверство, потрясла тогда многих. А еще для меня шоком стала телеграмма Ленину от УралСовета из Екатеринбурга. Она доказывала, что Ленин не только знал о расстреле царской семьи, но что этот расстрел состоялся по его личному приказу. Так что прав был Троцкий, писавший об этом же. Эту телеграмму я впервые напечатал в 1990 году, тоже в «Огоньке». Обо всех этих поисках подробно рассказано в моей книге «Николай II. Жизнь и смерть».

— Габриэль Гарсия Маркес, который читал ваши книги и видел в Париже постановку по вашей пьесе «Старая актриса на роль жены Достоевского» на сцене театра «Одеон», считает, что даже в своих исторических работах вы остаетесь драматургом...

— Маркес — мой любимый писатель. Он прав. История — это театр, где люди все время переодевают костюмы: тоги меняют на камзолы, камзолы на фраки, фраки на пиджаки и так далее. Но даже в джинсах они совершают те же поступки, как и тогда, когда были облачены в тоги. И радости, и грехи, и подвиги людские так похожи!

— Почему вы не пишете про современников?

— Современники не так интересны для беседы. Когда вы пишете, вы непременно беседуете с персонажем. Сталин, Александр II, Распутин, Людовик XIV, Екатерина II, Сократ, Сенека... Какая же радость разговаривать с ними! Да и к чему мне писать о настоящем, если прошлое так похоже на настоящее? И что еще хуже — часто на будущее...

— Вас знают не только как автора исторических романов, вы написали пьесы про любовь. После того как столько раз пытались разложить это чувство по полочкам, вы что-нибудь поняли про него?

— Мужчина и женщина — существа с разных планет, люди разных национальностей. Женщина — это хаос. Безмерность. Доля природы в ней несоизмеримо больше, нежели в мужчине. И потому разговор через пространство, прочувствование судьбы любимого, находящегося на другом конце земли, — все это удел женщины. Вообще, истинный мужчина счастлив тем счастьем, которое он испытывает, а истинная женщина — тем счастьем, которое приносит. Кстати, она, женщина — лицедейка. Оттого подлинно великие актеры — именно женщины.

— Периодически каждого из нас судьба испытывает на прочность. Так или иначе, вы успешны, знамениты, любимы. Но человек не может без мечты. Чего вам хочется сегодня, чего ждать от Эдварда Радзинского его поклонникам?

— Ужасы, которые бывают у меня в жизни, они не «как у всех»... Но что бы со мной ни случалось, Он все еще оставляет меня жить. И я обязан выполнять то, ради чего пришел в этот мир. И благодарить Его за то, что Он позволяет мне это делать и подарил мне сегодня утром возможность открыть глаза.

Только что издали мои последние и главные книги — «Апокалипсис от Кобы» и «Князь. Записки стукача». А еще я на время вернулся в драматургию. На большой сцене хельсинкского «Сити Театра» режиссер Роман Виктюк поставил мою новую пьесу «Товарищ К.», посвященную одному из самых загадочных персонажей прошлого века — финну Отто Куусинену, чей прах захоронен у нас в Кремлевской стене. В Малом театре в Москве тем временем идут репетиции моей новой пьесы «Театр императрицы». В «Другом театре» репетируют пьесу «Лунин» с Дмитрием Певцовым в главной роли. Кроме того, я продолжаю выступать с авторскими вечерами. Недавно такая встреча состоялась в Театре оперы и балета в Екатеринбурге. А новые вечера пройдут в Москве, Петербурге и Новосибирске.

Беседовала Мария Дубинская,

Эхо планеты, № 15, 2014