| [ГЛАВНАЯ] [ПОЛНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ] [ПЕРСОНАЛИИ] [БИЗНЕС] |
|
|
(С. 67) Все более углубляющийся интерес ученых различных специальностей к произведениям древнерусской словесности ставит перед филологами-древниками ряд весьма сложных задач. Одной из них является правильный, соответствующий букве и духу перевод древнеславянских текстов на современный русский язык. Эта задача многократно усложняется, если требуется перевести специальный текст, такой, например, как логико-философский трактат в Изборнике Святослава 1073 года.
Можно указать на три условия, соблюдение которых необходимо для того, чтобы адекватно воспроизвести содержание древнего текста на современном русском языке: 1) необходимо знание системы логических понятий и обозначающих их терминов в языке, на котором написаны тексты источников; 2) необходимо знание того, как эти термины были переведены на древнеславянскйй язык, каково точное понятийноесодержание того или иного древнеславянского термина; 3) необходимо знание той терминосистемы, которая выражает те же понятия на современном русском языке. Наконец, общим требованием является знание того предмета, которому посвящен исследуемый текст, в данном случае знание классической логики Аристотеля. Несоблюдение одного из этих условий может привести к искажению той картины логических идей и понятий, которую мы находим в одном из древнейших философских памятников Древней Руси.
Цель предлагаемых заметок состоит в том, чтобы указать на ряд (С. 68) серьезных неточностей в переводе избранных философских глав Изборника Святослава 1073 года. Перевод с древнеславянского на современный русский язык выполнен Божидаром Пейчевым и напечатан в виде приложения в русском издании его книги «Философский трактат в Симеоновом сборнике». По словам автора, перевод призван «содействовать дальнейшим усилиям, направленным на реконструкцию философских идей, функционировавших в культуре древней Болгарии и Киевской Руси» (с. 106). Очевидно, что эта цель может быть достигнута лишь при условии адекватности перевода, но, к сожалению, перевод Б. Пейчева далеко не всегда удовлетворяет этому требованию.
Первая же строка перевода показывает весьма вольное обращение с важнейшими терминами аристотелевской онтологии — tХ Фn ‘сущее’ и oЩs…a ‘сущность’. Напомним, что у Аристотеля и его средневековых комментаторов сущность (oЩs…a) является категорией (высшим родовым понятием), обозначающей то, что существует само по себе и в себе, в отличие от акциденции (sumbhbhkТj), обозначающей то, что существует не в себе, но в другом. И сущность, и акциденция являются сущими (tХ Фn). Об этом можно сказать и так: сущее разделяется на сущность и акциденцию; основанием для деления этого понятия является различный способ существования — в себе или в другом. В соответствии с этой онтологией древнеславянский переводчик весьма последовательно переводит термин oЩs…a словом сqщиє (сqщеє), термин tХ Фn — словом сmє (причастие действительного залога настоящего времени среднего рода глагола быти), термин sumbhbhkТj — словом сълqчаи. В некоторых, правда довольно редких, случаях термин oЩs…a передается термином сqщноє, обычно в переводе сочетания tБj oЩs…aj Фnoma, т. е. форма родительного падежа греч. существительного (tБj oЩs…aj) переводится при помощи притяжательного прилагательного сqщноє. Лишь однажды термин сqщноє был использован как эквивалент греч. tХ Фn ‘сущее’ (л. 223г). Соотношение греческих и древнеславянских терминов из Изборника Святослава 1073 года можно представить в виде таблицы: ____tХ Фn ‘сущее’____ _______сmє (сqщноє)______ Ї Ї Ї Ї oЩs…a ‘сущность, субстанция’ sumbhbhkТj ‘акциденция’ сqщиє (сqщеє) сqщноє сълqчаи
Кроме того, следует иметь в виду, что в Изборнике Святослава 1073 года термином сqщиє обозначается не только то, что существует само по себе, субстанция, но и суть вещей, которая сказывается о них, их, если использовать термин латиноязычной патристики, essentia; иными словами, в Изборнике Святослава наблюдается омонимия терминов сqщиєк1 ‘субстанция’ и сqщиє2 ‘эссенция’.
Переводчик не обязан решать загадку столь широкой синонимии и омонимии древреславянских философских терминов в Из(С. 9)борнике Святослава, но он должен во всяком случае видеть эти явления и отмечать их в примечаниях или комментариях к переводу.
Вернемся к переводу Б. Пейчева. В переводе главы «Максимове о различии сущности и естества согласно древним» на месте термина сущность употребляется термин сущее, что является ошибкой: «Сущее — это имя для обозначения бытия простых существ» (с. 138а). Это перевод фразы: сqщноє qбо имm назнаменаниє єсть бытьy просто сqщиихъ (л. 222г). Здесь речь идет о сущности (oЩs…a), и перевести надо было так: «Слово сущность служит для обозначения бытия сущих вообще». Далее, в переводе Б. Пейчева ангелы и камни названы сущими. Действительно, древнеславянский переводчик по отношению к камням и ангелам употребляет термин сqщиє (сqщааго наричhть бо сm сqщеи аггели и камыкъ и прокаy всm — л. 222г), однако, как мы уже сказали, он использовал этот термин в качестве эквивалента термина oЩs…a, а не tХ Фn, а это значит, что ангелы и камни и прокаy всm являются сущностями, что находится в полном соответствии с онтологией Аристотеля. В переводе следующей главы «Феодора пресвитера Раифского о том же» Б. Пейчев не просто заменяет сущность на сущее, но постоянно смешивает эти термины. Так, он пишет: «Сущее — это понятие, по которому простые сущие существуют, как и сказано в божественном писании» (с. 138б). Но, во-первых, не сущее, а сущность, а во-вторых, в Изборнике Святослава сказано совсем другое: сqщноє qбо имm самого рекq имm и нарокъ съпроста не сqща обрtтовамъ въ божьствьнtємь писании (л. 223в), т. е. «Слово сущность — имею в виду само слово и именование — не встречается в божественном писании в принятом ныне значении».
Следующую фразу можно считать пробным камнем для переводчика: се qбо сhщеє раздраблmєтьсm в сhщиє и въ сълqчаy (л. 223г). По смыслу фраза переведена Б. Пейчевым правильно: «Сущее бывает сущим в себе и случайным» (с. 138б). Но терминологически перевод не выдержан в духе Аристотеля: сущее в себе — это и есть сущность, поэтому так и надо было переводить: «Сущее разделяется на сущность и случайное (акциденцию)». В тексте Изборника Святослава 1073 года в этом месте мы сталкиваемся с терминологической дублетностью, о которой мы говорили выше; на месте термина сqщеє было бы желательнее увидеть термин сmє (ср. греч. tХ Чn tљmnetai e„j oЩs…an ka€ sumbhbhkХj). Б. Пейчев не разглядел двузначности термина сqщеє и ввел новый термин в себе сущее.
Дефиниция термина сqщиє ‘эссенция’ такова: сhщиє єсть имm объще и неqставьно надъ вьсtми yже подъ ними собьства равьночьстьнt водимо и съименьнt оглаголаємо (л. 223г), т. есть «Сущность есть имя общее и неопределенное, равным образом относящееся ко всем находящимся под ним ипостасям и соименно сказывающееся о них». Но Б. Пейчев переводит так: «Можно определить сущее в себе как имя, общее для всех обособленных сущностей и сводимое одинаковым образом к ним» (с. 138б). Если для перевода термина сqщиє ‘субстанция’ можно с оговорками использовать термин сущее в себе, то для перевода термина сqщиє ‘эссенция’ (С. 70) термин сущее в себе не подходит по смыслу. Надо было использовать термин сущность, указав в примечании, что в этом месте Изборника речь идет именно о сущности-эссенции. Далее, вместо строгого философского термина индивид (или ипостась), соответствующего древнеславянскому термину собьство, Б. Пейчев употребляет вольное словосочетание обособленная сущность.
Сущность-субстанция характеризуется в Изборнике Святослава через ее противопоставление акциденции: сqщиє єсть вещь особt състоищисm не трtбqhщи иного на бытьє сирtчь въ себе сы а не въ иномъ бытьy имы акы сълqчmи (л. 223г—224а). «Сущность есть вещь самобытная, не нуждающаяся для своего существования в чем-либо другом, т. е. существующая в себе, а не в ином, как случайное». Что же у Б. Пейчева? У него вместо классически ясного термина сущность употребляется новое и философски неоправданное словосочетание обладающее сущностью: «Обладающее сущностью — это существующее в себе, самостоятельное, не требующее другого, чтобы обладать бытием» (с. 138б). Последняя фраза на с. 138б перевода Б. Пейчева также заставляет задуматься: «Сущность — это подлежащее, которое нечто образует». Наконец-то употреблен долгожданный термин сущность и употреблен правильно: сущность — это подлежащее. Но что значит, что подлежащее «нечто образует»? В Изборнике Святослава находим следующее: сhщиє бо подълежащеє єсть акы вещи дtлесемъ (л. 224а), т. е. «Сущность есть подлежащее, как бы материя вещей» (ср. греч. № mљn g¦r oЩs…a Шpoke…menon ™st…n, йsper Ыlh tоn prЈgmatwn). Видимо, древнеславянский переводчик не учел того, что prЈgma означает и ‘дело’ и ‘вещь’. Научная добросовестность обязывала Б. Пейчева обратиться к греческому источнику для прояснения смысла непонятной фразы или оставить это место вовсе непереведенным.
Эти и многие другие «отдельные» терминологические ошибки самым пагубным образом влияют на качество перевода в целом. Для иллюстрации приведем пространный отрывок из Изборника Святослава 1073 года и его перевод Б. Пейчевым.
Ст`ии же оц`и, оставивъше многыy сиy пьрm, обьщеє и о многыихъ гл`емоє, рекъше своитьныи видъ, сhщиє и єстьствьнъ образъ нарекошm, рекъше анг`ла, или чл`ка, или конm, или пьса и дрuгоє сице. Не бо нъ и сhщиє бытыа ради наричетьсm, не бо и єстьство имь же єсть; да єже быти и єсть — то то же єсть, обоє бо съказає бытьноє. И образъ же, и видъ тожде назнаменає, єже и естьство. Чmстьноє же нарекоша нераздраблmємоє и лице собьство, рекъше, Петра и Павьла. Собьство же хощеть имtти сqщтиє и сълqчаємыими и о себе състоyтисm и чhтьємь, рекъше дtиствъмь разqмtвати се (л. 225а—б; знаки препинания расставлены нами. — А. К.).
Перевод Б. Пейчева: «Святые отцы, оставив в стороне все эти многие, лишние прения, одинаковым образом называли разные вещи. Так, скажем, обособленность сущего, да и естественный образ ангела или человека, лошади или собаки и всех других они объединили в едином понятии существа, потому что бытие сущих существ и есть естество. Ибо утверждение “нечто есть” означает, что нечто обладает (С. 71) бытием, т. е. что оно существует. Иными словами, в этих двух случаях (каких? — А. К.) подразумевается одно и то же. Образ и вид также названия тождественные. Естество, то, что называли частное лицо, существующее само по себе (в этом предложении почему-то отсутствует сказуемое. — А. К.). Как, например, Петр или Павел. В себе существующее — это то же, что и особенное, что обладает признаками и существенного и случайного: оно способно быть самим собой и представляет нам возможность посредством ощущений познать его действия» (с. 140а-б).
Только не знакомые ни с логикой, ни с древнеславянским языком люди могут поверить, что перед ними перевод приведенного текста из Изборника Святослава. На самом деле в этом отрывке говорится следующее: «Святые же отцы, оставив эти словопрения, общее и о многом сказываемое, т. е. низший вид, называли и сущностью, и естеством, и формой, например: “ангел”, “лошадь”, “человек” или “собака” и тому подобное. Ведь [слово] сущность происходит от [глагола] быть, а [слово] естество — от [глагола] есть. Но быть и существовать означают одно и то же, ибо и то и другое говорит о бытии, существовании. Подобно и форма и вид означают то же, что и естество. Единичное же они именовали неделимым, лицом и индивидом (ипостасью), например Петр или Павел. Индивид же необходимо включает в себя и сущность в совокупности со случайными свойствами, существует сам по себе и воспринимается посредством ощущений, то есть актуально».
Нетрудно видеть, что Б. Пейчев целый ряд терминов переводит неправильно.
Своитьныи видъ ‘низший вид’ (e„dikТtaton) — понятие, обозначающее такой вид, который уже не может быть родом; этот низший вид святые отцы называли и сущностью (сqщиє), и естеством, и формой (образъ), и видом. Образь ‘форма’ (morf»); этот термин был переосмыслен в патристике: "свmтии отцы,"оставивъше многыy сиm пьрm, решили не проводить различий между сущностью (oЩs…a), естеством (fЪsij) и формой (morf») и превратили эти термины в синонимы. Б. Пейчев же в первом случае употребляет весьма неясный термин обособленность сущего, а во втором, не сумев соотнести термин образь с классическим термином morf» (форма), оставил его без перевода, снабдил определением, в разультате чего получился «естественный образ ангела или человека», не имеющий ни малейшего отношения к тому, что сказано в Изборнике 1073 года.
Б. Пейчев не понял употребление в философском тексте слова чmстьноє ‘единичное’ (merikТj) и оказался в плену у древнеславянского переводчика: последний сделал буквальный перевод, а Пейчев оставил это слово (чmстьноє) вовсе без перевода, принял это субстантивированное прилагательное за определение к слову лице, хотя они отделены в оригинале двумя словами, и получилось какое-то частное лицо. Но в Изборнике Святослава речь идет о понятии единичного, которое обозначалось терминами нераздраблmємоє (т. е. неделимое, индивид, Ґtomon), лице (prТswpon) или собьство (ШpТstasij); эти термины синонимичны.
(С. 72) Собьство ‘индивид, ипостась’ (ШpТstasij) — очень простои термин, однако для его перевода Б. Пейчев изобретает словосочетание в себе существующее. Как сказано выше, это же сочетание Пейчев использовал и для перевода термина сqщиє; таким образом оказалось стертым различие между понятиями сущности и индивида. Между тем в Изборнике Святослава в духе аристотелизма утверждается, что сущность — категория, обозначающая то, что существует в себе, а индивид (собьство) — понятие, обозначающее единичную вещь, которая включает в себя сущность, поскольку существует в себе, и особенные случайные свойства. Поэтому утверждение Б. Пейчева, что «в себе существующее — это то же, что и особенное», ошибочно и не соответствует тому, что сказано в Изборнике Святослава.
Приведем еще несколько примеров неверного, на наш взгляд, истолкования древнего текста.
В Изборнике Святослава читаем: єгда же гл`еть (Соломон. — А. К.) вьсtхъ бо хытрица наqчи мm мqдрость вtдtти съставъ съложениє мира и дtиство съставы єстьства животъ и гнtвы звtрьскыy истовоє єстьства назнаменаниє подає (л. 225г). В переводе Б. Пейчева смысл этого фрагмента искажен до неузнаваемости: «нет у них (у людей. — А. К.) божия разума, если говорят они, хитрецы: научи меня знать мудрость. Состав и строение мира — естество. Жизнь и звериный гнев (!) — тоже признак естества» (с. 140б). Для сравнения дадим подлинный перевод: «Когда говорит (Соломон): "Творец всех, научи меня познавать мудрость, т. е. устройство мира и действие стихий, естество животных и повадки зверей", — то употребляет термин естество в его истинном значении"».
В главе «О лице», по словам Б. Пейчева, «Св. Василий говорит: разница между существенным и особенным такова, что свойственное может замещать особенное» (с. 141б). На самом деле в Изборнике Святослава говорится следующее: да гл`етьсm qбо yко же и ст`ыи Василь yко се имать различьє сhщию съ собьствомъ єже има обьщеє къ своитьнqqмq (л. 226г), т. е. «Как говорит святой Василий, сущность имеет то же отличие от индивида, что и общее от частного».
При переводе фразы родъ qбо пачеродьныи єсть в нихъ сqщиє (л. 227б) Б. Пейчев не передал ее смысл, а «перевел» фразу пословно: «Род — существенное в видах» (с. 141б). В действительности же родъ пачеродьныи — это сказуемое, предшествующее подлежащему сqщиє, и перевод должен выглядеть так: «Сущность есть высший из родов».
Во фразе «Преродный род охватывает все другие роды» (с. 141б— 142а) словосочетание преродный род едва ли будет понятно современному читателю. Это непереведенное Б. Пейчевым сочетание означает высший род (genhkиtaton gљnoj).
Апостол Петр в переводе Б. Пейчева характеризуется так: «Петр — Симон, сын Ионин, от Вита, а это значит — принадлежит к галилейским савидам" (с. .142б). Загадочные Вит и галилейские савиды означают лишь то, что Б. Пейчев не заметил, что речь идет о топониме Витъсавида галилtискаy: Петръ Симонъ отъ витъсавиды галилtискыy (л. 228б) — «Петр Симон [родом] из Вифсаиды галилейской».
(73) Обращаем внимание читателя еще на один странный фрагмент перевода Б. Пеичева: «Особенное не может указать на существенные отличия. Так и в Писании — если нужно было указать на Иоанна Предтечу, то необходимо было описать все, а именно: Иоанн, сын Захария и Елизаветы, вскормлен в пустынях...» (с. 143а). В Изборнике Святослава, однако, священное писание вообще не упоминается. Там употреблен термин подьписаниє (Шpograf»), означающий простое описание; его-то и принял Б. Пейчев за священное писание. На самом деле в Изборнике Святослава речь идет о том, что индивида нельзя определить, а можно лишь охарактеризовать посредством описания: собьство же не мощьно є(сть) отълqчениємь (diorismoа) qказати нъ точьx подъписаниємь (ШpografБj) аще бо въсхощh qказати ти нонь сицh чл`ка рекъше Iwанна прtдътечh то нqжда ми є(сть) подъписати сице..." (л. 229а) — «Индивид невозможно определить, но можно охарактеризовать посредством описания. Если захочу охарактеризовать тебе некоего человека, например Иоанна Предтечу, то мне нужно описать его так...». Напомним, что, по Аристотелю, определение состоит из указания на род и видового отличия, вследствие чего индивиду нельзя дать определения. Таким образом, утверждение Б. Пейчева о том, что «особенное не может указать на существенные отличия», не только не соответствует словам Изборника Святослава, но и вообще лишено философского содержания.
Можно было бы привести еще целый ряд ошибок и неточностей в переводе Б. Пейчева, однако и без того приходится с сожалением констатировать, что этот перевод во всем существенном не отвечает требованию адекватности древнеславянскому оригиналу. Использование перевода Б. Пейчева для реконструкции «философских идей, функционировавших в культуре древней Болгарии и Киевской Руси» без риска исказить реальную картину логико-философских знаний той эпохи едва ли возможно.
|
|
| [ГЛАВНАЯ] [ПОЛНАЯ БИБЛИОГРАФИЯ] [ПЕРСОНАЛИИ] [ФОРУМ] [ВВЕРХ] |