ПРЕДИСЛОВИЕ

Русское письмо, его доступность, простота, легкость, его совершенство были предметом постоянных раздумий крупнейших деятелей культуры; много коллективного труда вложено в шлифовку и улучшение русской графики и орфографии. В строительстве русского письма принимали участие крупнейшие языковеды (М.В.Ломоносов, В.К.Тредиаковский, А.X.Востоков, Ф.И.Буслаев, И.И.Срезневский, К.С.Аксаков, М.А.Колосов, А.А.Потебня, А.И.Соболевский, Ф.Ф.Фортунатов, А.А.Шахматов, И.А.Бодуэн де Куртенэ, Ф.Е.Корш, Р.Ф.Брандт, В.И.Чернышев, А.М.Пешковский, Н.Н.Дурново, Л.В.Щерба, Е.Д.Поливанов, С.П.Обнорский, С.О.Карцевский), писатели и публицисты (А.С.Пушкин, И.И.Лажечников, В.Г.Белинский, Н.А.Добролюбов, Л.Н.Толстой, А.А.Блок, С.А.Есенин), методисты и педагоги (К.Д.Ушинский, В.Д.Бунаков, В.П.Шереметевский, С.И.Абакумов), психологи и патофизиологи (Н.Д.Челпанов, Н.Л.Шварц, А.Р.Лурия). Много дельных предложений и убедительных доводов в пользу или против определенных написаний исходит из среды рядовых работников отечественной культуры.

В течение двух столетий идет сознательное, непрестанное строительство русской орфографии. Пора подвести итоги сделанному, уяснить направление этого движения. Назрела необходимость, например, в таких книгах, как “История русской орфографии”, “Теория русского письма”: они должны быть созданы нашими языковедами. Нужна и другая книга: свод всех дельных, научно аргументированных предложений по усовершенствованию русской орфографии, которые были сделаны за два прошедших века. Издание такой книги сейчас особенно своевременно и необходимо.

Академия наук СССР по требованию общественности подготавливает реформу русской орфографии, серьезно обоснованную данными науки и практики. Чтобы совершить этот значительный шаг в усовершенствовании нашего письма, необходимо учесть весь опыт строительства орфографии, опереться на труд предшественников. Должны быть учтены в полной мере успехи и срывы реформаторской деятельности в области орфографии, поиски убедительной аргументации, наиболее точно определяющей пригодность или непригодность новых предложений, приемы опытной проверки, насколько предлагаемые правила лучше существующих и отменяемых и т. д. Все это должно быть собрано в особой книге — обзоре основных, наиболее существенных предложений по улучшению русского письма.

Советская общественность проявляет очень большую заинтересованность в подготовляемой реформе письма. Редакции филологических журналов, научные учреждения, общественные организации получают огромное число писем от людей самых разных специальностей с предложениями, что и как улучшить в нашем правописании. Эта научная самодеятельность — явление глубоко симптоматичное для нашего времени. Институт русского языка АН СССР ведет постоянный учет всех этих предложений и информирует о них Орфографическую комиссию. Широкое участие нашей общественности в разработке вопросов орфографии было бы, однако, гораздо более эффективным, если бы стало достаточно широко известно, что уже сделано в теории письма, какие доводы в пользу новшеств уже приводились и были приняты или отвергнуты, каков полный круг аргументации за или против каждого предложения.

Труд, вложенный на протяжении веков в русскую орфографию, настолько велик, что сейчас почти невозможно предложить что-либо совершенно новое для ее усовершенствования. Об этом свидетельствуют десятки статей, опубликованных в последнее время, и тысячи писем, которые собираются в Институте русского языка АН СССР. Все, что предлагается, уже было предложено. Но сейчас возможно и необходимо более глубоко и более обоснованно аргументировать предложения, дать более полный анализ отрицательных и положительных сторон каждой орфографической новации. Участие в этой работе широких кругов общественности было бы несравненно более успешным, если бы стали широко известны итоги орфографической работы. Данная работа и представляет собой первый опыт свода предложений по усовершенствованию русского письма. Она обобщает работу орфографистов от М.В.Ломоносова до наших дней — как языковедов, так и работников в смежных областях науки. В ней учтены документы из архивов Орфографической подкомиссии 1904—1912 гг., Орфографической комиссии 1930 г., комиссий 30-х годов, работавших над созданием орфографического свода; в ней нашли отражение и те предложения, которые содержатся в письмах, полученных разными организациями во время орфографических дискуссий 1954—1955 и 1962—1964 гг.

В данном обзоре учтены и такие предложения, которые высказаны “в практической форме” — реализованы в определенных изданиях. (В качестве приложения к библиографии дается список изданий, а также отдельных статей, напечатанных по индивидуальной орфографии авторов или с отдельными отклонениями от общепринятой орфографии).

Эта книга не ставит целью показать, в какой исторической последовательности выдвигались орфографические предложения. Предполагается, что относительно каждой языковой единицы при данном состоянии языка можно выдвинуть определенное и конечное число орфографических предложений (если не ставить вопроса о смене алфавита). Можно составить матрицу этих предложений для каждого орфографического “субъекта”, т. е. для каждой языковой единицы, подлежащей орфографическому изображению.

Например, среди предложений о правописании частицы и приставки не можно выделить группу требований писать эту морфему всегда слитно (или всегда раздельно) с определенными частями речи, подобно тому, как сейчас не пишется всегда раздельно с глаголами, и составить полный перечень всех возможных предложений. Знаком + отмечаются предложения писать не с данной частью речи всегда слитно (если нет противопоставления); знаком — (минус) предложения писать не всегда раздельно (если слово употребляется без не).

В первом столбце отмечается правописание не с глаголами, во втором — с причастиями, в третьем — с прилагательными. На существительное правила подобного типа обычно не распространяются, поэтому существительные и не учитываются в данной матрице.

Матрица для трех грамматических классов принимает такой вид:

Число горизонтальных линеек (т. е. число предложений) удвоилось бы, если бы еще учесть наречия на -о, соотносительные с прилагательными, введя четвертый столбец. Однако такой необходимости нет: во всех предложениях или предлагается наречия указанного типа писать так же, как прилагательные, или о них не упоминается вовсе.

Далее оказывается, что матрицу можно упростить, исходя из реального состояния русской орфографии. Нет, например, предложений ввести слитное написание не с глаголами, но раздельное со всеми остальными частями речи; следовательно, это предложение (2-я строка в матрице) нереально. Также по достаточно ясным причинам совершенно нереальны 3-е, 7-е и 8-е предложения.

Матрица принимает такой вид:

Последнее предложение не реализовано, хотя, вероятно, оно может быть высказано и аргументировано в будущем (но доводов в его пользу можно найти немного). Три оставшихся предложения подлежат рассмотрению и детальному анализу; он и дан в этой книге.

Некоторые из орфографических предложений выдвигались много раз, в разные эпохи; они отвергались, их сменяли новые предложения, потом снова возникали старые рекомендации. . . Например, доводы В. К. Тредиаковского в пользу фонетической орфографии почти полностью были повторены в начале XX в., когда сами труды замечательного орфографиста XVIII в. были забыты; более того, к доводам Тредиаковского новых аргументов почти не прибавилось. Возрожденная в XX в. защита фонетического письма была снова, как и в XVIII в., отвергнута. Дело историка русского письма объяснить, почему в такую-то эпоху были выдвинуты такие-то предложения, почему их приняли или отвергли. Часто причины были общественные, например нежелание определенных социальных кругов демократизировать письмо; иногда эти причины крылись во внутренних достоинствах и недостатках самих предложений.

Но важно, что многие предложения, выдвинутые в прошлом, могут рассматриваться как ориентированные на современный русский язык, как возможные орфографические “предикаты” по отношению к определенному языковому “субъекту” (т. е. к языковым единицам, подлежащим письменному выражению). Это дает право рассматривать их вне исторической перспективы, т.е. независимо от времени их выдвижения, и исключительно в их внутренних соотношениях (контрастные предложения; дополняющие друг друга; совместимые и несовместимые и т.д.). Так они и рассматриваются в этой книге. Предполагается, что эти предложения заполняют какое-то логическое пространство; задача состоит в том, чтобы описать все участки этого пространства.

Разумеется, за два века язык изменился. Однако предложения XVIII — начала XIX в. большей частью настолько общи, что в них не могут быть схвачены те изменения в языке, которые произошли до наших дней; эти правила — крупноячеистая сеть, которая не улавливает мелкую “плотву” языковых перемен. Предложения с середины XIX в. становятся детальнее, но за столетие изменения в языке были не настолько велики, чтобы предложения гротовской эпохи потеряли смысл для нашей. В отдельных случаях, когда языковые изменения не позволяют отожествлять предложения, высказанные в прошлом, и современные предложения (хотя бы их формулировки были похожими), это указывается в примечаниях.

Составители всюду, где оказалось возможным, указывают инициаторов и защитников орфографических предложений. Думается, что это уместно даже в книге, которая настойчиво подчеркивает свою синхроническую установку, хотя бы потому, что деятелей культуры прошлого, если их труды оказались действенными и для нас, можно считать нашими современниками.

В книгу включались только предложения, допускающие научную аргументацию, и из них были избраны только наиболее существенные, затрагивающие написание больших групп слов, значительно преобразующие наше письмо. Не включены, например, предложения, связанные с написанием отдельных слов или форм отдельных слов, хотя бы споры об этих предложениях были и весьма напряженными (ср., например, споры о написании слов ея — её, вядчина — ветчина, снегирь — снигиръ, идти — итти и пр.).

Совершенно не учитывались в этой книге предложения, связанные с полной ломкой русской графики, например с введением латиницы или новых, невиданных начертаний букв.

Можно было бы ограничить свою задачу обзором только актуальных предложений, еще не нашедших реализации в русском правописании. Однако составители сочли такое ограничение неправомерным. Чрезвычайно важно учесть опыт тех орфографических проектов, которые нашли воплощение в письменной практике, были реализованы и узаконены. Как при этом складывались доводы за и против предложения; какие возражения оказались практически мало существенными; какие типы аргументации в пользу орфографических новшеств оказывались на протяжении последних двух веков наиболее существенными — все эти вопросы можно выяснить в полной мере только при знании того, какие предложения и на каких основаниях практически воспринимались

Поэтому в книге представлена во всех существенных чертах дискуссия о букве , о твердом знаке в конце слов и т.д.

Нельзя не учитывать, кроме того, что вопрос об актуальности или неактуальности предложения сам бывает часто дискуссионным. Например, казалось бы, решенный вопрос — использование буквы и вместо i; однако он постоянно возникает вновь и вновь в связи с предложениями ввести букву i вместо и. Целесообразность ряда укрепившихся нововведений оспаривается, и выдвигаются аргументы в пользу прежних написаний. Поэтому в настоящем своде представлены и такие предложения, которые выдвигались в прошлом и нашли свое практическое воплощение.

Но, разумеется, основное внимание в книге уделено предложениям, которые касаются нерешенных проблем орфографии, ее “больных” мест. Все существенные предложения этого типа составители стремились учесть с наибольшей полнотой.

Под видом орфографических предложений иногда выдвигаются и такие, которые фактически означают реформирование языка; к их числу относится, например, предложение писать ь во всех формах род. п. мн. ч. существительных на -ня: башень, вишень, читалень и пр.; предложение писать -ушк- вместо -ышк-: крылушко, пёрушко, солнушко и др. Строго говоря, анализу таких предложений не место в данном сборнике. Однако, поскольку некоторые из них носят массовый характер (например, фигурируют у очень многих авторов статей и писем 1962—1964 гг.), составители не сочли возможным совсем обойти такие предложения. Поэтому часть их — те, которые особенно часто выдвигаются в печати и в письмах, — включена в сборник; при анализе подчеркивается как раз их “мнимая орфографичность”.

Иногда в качестве предложения в книге представлено правило, традиционно действующее в русском правописании (например, писать частицу не отдельно от глаголов). Это сделано в тех случаях, когда есть аргументированное предложение изменить правописание, и в ответ на него сторонники традиционного написания выдвинули свою аргументацию в защиту традиции.

Каждому явлению орфографии, выделенному в особый раздел в книге, посвящена отдельная статья, имеющая следующую структуру.

1. Название раздела.

2. Историческая справка. В ней кратко рассказывается, как писали данную языковую единицу на протяжении последних двух столетий, какие нормы господствовали, насколько устойчивыми были эти нормы в письменной практике, не было ли попыток (хотя бы индивидуальных) применять на практике иные нормы. В случае необходимости в исторической справке приводятся сведения, относящиеся к более отдаленной эпохе (выходящие за рамки ХVIII в.). В исторической справке могут даваться и некоторые разъяснения, необходимые читателю для понимания дальнейшего.

3. Далее следует объяснение (если оно необходимо), как классифицированы орфографические предложения; указываются основания этой классификации. Разные (по обобщенности, по материалу и т.п.) группы предложений обозначаются буквами А, Б, В. . .

4. После этого идут под номерами сами предложения. Даются примеры, демонстрирующие данное предложение. Указаны инициаторы и обоснователи этих написаний.

Иногда фамилии авторов предложений даются курсивом. Это делается в следующих случаях: а) если предложение высказано не в категорической форме, а рассматривается только как одна из возможностей (при этом у автора могут фигурировать и другие возможные предложения); б) если предложение высказано в очень общей форме и нет уверенности, что оно полностью соответствует приведенной формулировке (но в то же время нет данных о том, что оно ей в чем-то не соответствует); в) если в некоторых деталях предложение данного автора отличается от приведенной формулировки (в этих случаях расхождения оговариваются в примечаниях).

Затем следуют аргументы в пользу и против данного предложения.

В первую очередь обычно учитывается, насколько общим является предлагаемое правило, насколько оно помогает освободиться от ряда частных правил и исключений. Затем оценивается отношение предлагаемых написаний к морфологическому, фонематическому, фонетическому, дифференцирующему, этимологическому принципам написания. В статьях, посвященных слитному и раздельному написанию, на первое место выдвигаются вопросы об отношении проектируемых орфограмм к строению слова и словосочетания. Далее указываются другие аргументы; во всех статьях перечень заканчивается сообщением, насколько значительная ломка традиции предполагается по данному предложению.

Аргументы, свидетельствующие в пользу выдвинутого предложения, помечены черным квадратом: . Если же они говорят о его отрицательных сторонах, то при них стоит светлый квадрат: . Если на возражение против принятия нового предложения есть контрвозражение, то при нем стоит такой же знак , как при всех доводах за данное предложение.

Это строение статьи в отдельных случаях изменяется; отдельные ее части могут быть опущены. Такие изменения всегда обусловлены самим материалом статьи.

Иногда несколько близких по содержанию предложений обобщается и обсуждается в этой обобщенной форме. В примечаниях указывается при этом, какие различия есть у объединенных предложений.

Если же два предложения совпадают во многих отношениях, но есть между ними и существенное различие, то они рассматриваются как взаимосвязанные варианты и отмечаются одной и той же цифрой, но с различными буквенными индексами.

Отдельные доводы, которые приводятся за и против предложения, разумеется, не равноценны; есть более и менее существенные. Поэтому простое суммирование доводов (столько-то за и столько-то против) еще ничего не говорит о ценности предложения. Суммировать “плюсы” и “минусы” каждого правила нельзя еще и потому, что каждое правило соотнесено с другими, противоречит им или поддерживает их. Например, если какое-нибудь правило строго отвечает фонетическому принципу, то это будет отмечено при анализе как его положительное качество. (Вообще последовательная верность предложения какому-либо принципу всегда отмечается положительно). Но при этом говорится, что то же правило антифонематично, не приводит к последовательно фонемным написаниям. “Неверность” фонематическому принципу будет отмечена как недостаток. Налицо, значит, один плюс и один минус; однако они друг друга не уравновешивают: правило, как вытекает из указанной характеристики его, должно оцениваться отрицательно. Это обусловлено тем, что наша орфография в целом фонемна, и введение одного или нескольких правил, построенных на фонетическом принципе, усилит элементы непоследовательности в нашем письме.

Составители стремились объективно отметить все аргументы за и против каждого предложения, не навязывая читателю единого непререкаемого вывода; этот вывод требует самостоятельного сопоставления аргументов и может быть различным в зависимости от того, как оценивается “сила” каждого из них.

В начале книги помещен обзор основных орфографических принципов, на которых строятся правила. Обзор позволит читателю сделать выводы о сравнительной ценности разных принципов и на этой основе оценить конкретные предложения по усовершенствованию русского письма, помещенные в следующей части книги.

Примеры, которые приводятся для демонстрации предложения, не во всех случаях принадлежат тем, кто впервые выдвинул это предложение или аргументировал его. В некоторых случаях даже возможно, что примеры, приведенные вслед за формулировкой предложения, не учитывались инициаторами предложения (или хотя бы некоторыми из них); но факты, отраженные в примерах, прямо вытекают из формулировки правила, отражают языковой материал, известный создателям предложения, следовательно, объективно эти примеры иллюстрируют правило и не могут не учитываться при его оценке. Сказанное означает, что критика предложений ( вернее — материал для их оценки) начинается уже с примеров, которые демонстрируют это предложение.

В подлинных примерах из трудов орфографистов воспроизводятся лишь те особенности написаний, о которых идет речь в данном предложении. Поэтому, например, в предложениях о единой передаче флексий им.-вин. п. мн. ч. прилагательных не учитывается, в какой графической форме фигурировали у того или иного автора выбранные ими единые написания этих флексий: -ые, ие или ыjе, uje; ыи, ии или ыju, uju; -ыя, ия или ыjа, uja (белые, белый, белыя или белыjе, белыjи, белыjа и т.п.). Особенности дореволюционной орфографии в примерах и цитатах сохраняются только тогда, когда о них идет речь; во всех прочих случаях заменяется через е, i — через и и т.д.

При указании на источники предложений дается как правило фамилия автора или название документа (проекта или решений комиссии, орфографического свода и т.п.) и дата.

В ряде случаев, когда составителям неизвестны в точности фамилии лиц, выдвигавших то или иное предложение, а также тогда, когда при широком обсуждении орфографических вопросов определенные предложения выдвигались очень многими лицами, применяется обобщенное указание “Дискуссия”; при этом из двух дат, указывающих время дискуссии, приводится лишь первая: 1929 — вместо 1929—1930 (работа комиссии при Главнауке), 1934 — вместо 1934—1940 (работа по составлению орфографического свода), 1954 — вместо 1954—1955 (обсуждение последнего варианта проекта свода), 1962 — вместо 1962—1964 (работа Орфографической комиссии при Институте русского языка, подготовившей проект 1964 г.; письма, присланные в комиссию; обсуждение вопросов орфографии в печати), 1964 — вместо 1964— 1965 (обсуждение проекта 1964 г.).

Дата без дополнительного значка дается при фамилии или названии документа, если имеются в виду печатные источники, указанные в библиографии в конце книги. (Ссылки на источники, не вошедшие в библиографию, даются в виде подстрочных примечаний). Дата со значком ° (1904°, 1929°, 1934°, 1962°, 1964°) означает ссылку на неопубликованные материалы комиссий (архивы Ф. Ф. Фортунатова и Д. Н. Ушакова; протоколы комиссии 1962—1964 гг., а также материалы, представленные для обсуждения). Дата со значком * (1954*, 1962*, 1963*, 1964*) означает ссылку на неопубликованные письма и статьи разных лиц, присланные в комиссии (а также переданные комиссиям редакциями газет и журналов).

Авторы аргументов в поддержку или против орфографических предложений указываются так же, как и авторы предложений.

Указания на источник не всегда даются при точной цитате, в ряде случаев аргументация того или иного автора излагается составителями обзора. В книге фигурируют и аргументы без указания авторов. Это те доводы, которые реально никем не высказывались, но непременно должны быть учтены при всестороннем анализе предложения (к ним относятся, в частности, аргументы, с необходимостью вытекающие из существа того или иного орфографического принципа (написание роз- последовательно фонематично, написания раз- — рас- фонетичны и т. п.). Авторы не указываются также, если аргументация представляет собой своего рода “орфографический фольклор”: используется всякий раз при обсуждении соответствующего предложения, так что установить ее автора по существу невозможно.

Данная книга представляет собой первый опыт такого рода орфографического обзора. Естественно, что в ней возможны и некоторые пропуски, неточные формулировки, неполнота аргументации и другие недочеты. Редакция и составители будут благодарны всем читателям, которые пришлют свои отзывы, замечания и дополнения по адресу: Москва Г-19, Волхонка, д. 18/2, Институт русского языка АН СССР.

[Принципы русской графики и орфографии. Историческая справка >>>]