[СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ]   [ГЛАВНАЯ]    [ПЕРСОНАЛИИ]   [БИЗНЕС]   

Статья опубликована в Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. – Орел: Картуш, 2007. – вып. 5. – сс.223-237

Е. И. Горошко

Национального технический университет
«Харьковский политехнический институт»

Лингвистика Интернета:
формирование дисциплинарной парадигмы

Если Вы не в состоянии оценить выходной результат,
то оцените входные данные.
Закон Шульца

What is truly remarkable is that so many people have learned so quickly to adapt their language to meet the demands of the new situations, and to exploit the potential of the new medium so creatively to form new areas of expression. It has all happened within a few decades… The arrival of Netspeak is showing us homo loquens at its best.
D. Crystal “Language and the Internet”

Возникновение Интернета в конце 60-х годов как ещё одного коммуникативного канала передачи данных, а затем как средства массовой коммуникации в XXI веке привело к появлению не только глобальной информационной среды, но и особых виртуальных миров, сетевых сообществ, сетевой культуры и сетевого языка, обслуживающих этот, появившийся не столь давно, сегмент социальной реальности. И этот «Интернет-мир» стал столь масштабен, разнообразен, интересен и непредсказуем в своем развитии и влиянии, что целый ряд ученых, представляющих самые разнообразные гуманитарные дисциплины, приступили к изучению Сети.

По своей значимости и влиянию на развитие мировой цивилизации и научно-технического прогресса Интернет стал символом нашей эпохи – эпохи информационного общества и культуры постмодерна [Голышко 2001].

На настоящий момент считается, что Интернет представляет собой сложную социотехническую систему, не имеющую географических границ. Информация в этой системе представлена в виде большего количества веб-данных, мультимедиа, трехмерных изображений и прочее. Эта система представляет нестабильную, постоянно меняющуюся среду, которая функционирует 24 часа в сутки. Темпы развития Интернет также впечатляют. Так на декабрь 2005 года количество пользователей Сетью приблизилось к одному миллиарду человек. Интернет прирастает в среднем на 18% в год и второй миллиард пользователей планируется к 2015 году. Третий миллиард набрать будет уже труднее и, по прогнозам специалистов, аудитория Интернета к своему третьему миллиарду должна приблизиться в 2040 году [Нильсен 2005]. Однако если вспомнить, что Интернет начался в 1969 году с двух, связанных в сеть компьютеров, то эти цифры впечатляют. Заметим также, что на настоящий момент поисковая система “Google” осуществляет поиск информации, например на слово «Интернет» примерно среди 224 000 000 страниц. Многие ученые рост популярности Интернета и как особого коммуникативного пространства, и как средства массовой информации, и как объекта делового интереса и создания капитала и многого другого, объясняют через понятие «чудо» [Докторов 1999].

Чем же так привлекателен Интернет для лингвистов?

За последние десять лет очень много появилось публикаций, посвященных изучению особенностей функционирования сетевого языка, способам формирования сетевой идентичности и презентации виртуальной личности, протеканию в целом речевых процессов в Интернете.

Более того, в большинстве случаев, коммуникативный процесс поддерживается в этой среде только текстовым обменом. Как писала Шерил Текл в работе по изучению виртуальной идентичности «Вы можете стать всем, кем Вы хотите. Вы можете, если хотите, полностью «переобозначить» себя. Вы можете стать лицом противоположного пола. Вы можете быть менее разговорчивым. Вы можете быть просто тем, кем Вы хотите быть. И Вам не нужно переживать по поводу того, как Вас воспримут другие. Очень легко повлиять на это восприятие, т. к. все их представления о Вас основаны на том, что Вы им показываете. Они не видят Ваше тело и не делают по нему никаких предположений. Они не слышат Ваш акцент и тоже не делают по нему никаких выводов. Всё, что они видят, это Ваши слова» [Turkle 1995: 83 (пер. с англ. Е. Г.); см. также Hills 2000]. А Бренда Дане добавляет, что текст в Интернете играет роль «маски», одеваемой на виртуальное «Я» [Danet, 1996].

Как видно по приведенным цитатам ведущих западных ученых в этой области, значение текстового компонента в Интернете выходит на первый план. И, естественно, лингвистика текста должна играть первостепенную роль в изучении коммуникативного пространства Сети. М. А. К. Хэллидей ещё в конце 70-х годов прошлого столетия заметил, что «текст – это язык в действии» [Хэллидей 1978: 142]. Логично продолжить эту мысль Хэллидея, что Интернет – это особая среда действия текста…

Сегодня в эпоху глобальных коммуникаций Интернет-общение становится, наверное, самым популярным. Оно аккумулирует в себя громадное разнообразие речевых практик, способов и форматов коммуникации. И постепенно это общение становится Signum Temporis (знамением нашего времени) [Атабекова 2003: 181].

Также на настоящий момент уже можно говорить о возникновении как особого электронного письма (третей формы речи, наряду с устной и письменной) [Collot & Belmore 1996; Yates 1996], так и определенной коммуникативной среды, которую оно обслуживает. Некоторые лингвисты говорят также и о появлении виртуальной языковой личности [Сrystal 2001].

Однако описать и оценить влияние Интернета на обслуживающие его языки и, в конечном счете, на теорию коммуникации и лингвистику XXI века, задача уже, наверное, следующего поколения ученых [Danet, Herring 2007]. Его революционное воздействие на язык и общение некоторые лингвисты приравнивают к созданию первого печатного станка И. Гуттенбергом [Леонтович 2001; Crystal 2004]. В англоязычной научной парадигме для определения этого нового электронного языка используются различные термины: е-language, netlingo, e-talk, geekspeak, netspeak, weblish [Thurlow 2001; Crystal 2001] и т. д., а коммуникативное пространство его функционирования называют КОК (компьютерно-опосредованной коммуникацией) (СМС) . Однако следует заметить, что термин СMC используется двояко, обозначая как функциональную разновидность языка, так и особую коммуникативную среду. На пост советском научном пространстве чаще употребляются термины язык Интернета [Трофимова 2004], а СMC обозначается как электронная коммуникация, виртуальная, Интернет-коммуникация [Горошко 2004а; 2004б, 2005] или же компьютерный или электронный дискурс [Галичкина 2001; Кондрашов 2004]. Их употребление в основном определяется или дисциплинарными рамками (например, в социологии больше говорят об Интернет-коммуникациях, а в теории коммуникации и лингвистике − о КОК), или контекстуально, (например, электронная коммуникация, помимо общения посредством Интернета, охватывает общение, осуществляемое с помощью других коммуникационных платформ, например средствами мобильной телефонии) [Иванов 2003]. Некоторые исследователи КОК «разводят» понятия электронное общение и электронный дискурс, считая второе более узким понятием, описывающим языковые и речевые особенности компьютерного «текстового» общения, изучаемые методами дискурсивного анализа. Таким образом, электронный дискурс является составной частью более широкого понятия электронная коммуникация [Herring 2004: 232].

Ряд западных лингвистов выстраивает такую концептуальную цепочку (от более широкого понятия к более узкому):

При этом ряд российских лингвистов указывает, что с возникновением высоких технологий уже можно говорить об особой функциональной разновидности языка – языка, обслуживающего электронные средства коммуникации, к которым, прежде всего, относится язык Интернета и других глобальных электронных сетей, «…а также язык текстовых сообщений, передаваемых посредством других коммуникационных платформ: службы сообщения мобильных телефонов… язык сообщений по телексу, по системам межбанковских коммуникаций… и сообщений на базе некоторых других технических систем специального применения» [Иванов 2003: 791; см. Атабекова 2003; Смирнов 2004; Трофимова 2004]. Л. Ю. Иванов также указывает ряд причин, по которым язык средств электронной коммуникации можно на настоящий момент считать функциональной разновидностью языка.

Во-первых, сфера функционирования этого подъязыка четко отграничена от других сфер коммуникации, т. к. она осуществляется при помощи технических электронных средств и является всегда опосредованной ими.

Во-вторых, этот подъязык служит удовлетворению специфических коммуникативных целей (фатической цели – общение ради общения и т.д.).

В-третьих, этот подъязык «инициировал» возникновение новой системы мультимедийных жанров и жанровых форматов, и в результате способствовал развитию нового направления в теории конвенциональных жанров – виртуального жанроведения [Горошко 2007а; Горошко 2006; Макаров 2006].

В-четвертых, языковые средства этой функциональной разновидности языка характеризуются определенным набором уникальных (или практически уникальных) лексических и грамматических характеристик, которые могут быть легко выделимы, формализуемы и образуют единый прагматический комплекс [Иванов 2003: 791]. А А. А.. Атабекова вводит понятие лингвистический дизайн веб-страницы, понимая под этим «…материально воплощенные фрагменты языковой картины мира социума» [Атабекова 2003: 21-22]. …Взаимодействие языковых средств на пространстве веб-страницы – это отражение универсальных, идиоэтнических традиций и индивидуальных особенностей речевого общения [Там же].

При этом Л. Ю. Иванов считает, что «электронный язык» является именно функциональной разновидностью языка, а не функциональным стилем, в силу целого ряда свойств, дифференцирующих понятие «стиль» от понятия «подъязык» или «разновидность языка». К этим свойствам относится значительное наличие нейтральных средств Литературного языка, как на периферии, так и в центре, и ненормативных средств языка, которые в этом аспекте приближают его к языку СМИ. Эта разновидность языка стилистически незамкнута и не может быть сведена ни к одному из функциональных стилей и других функциональных разновидностей языка. Этот язык нельзя связать ни с одной специальной сферой коммуникации или типом дискурса (научного, религиозного, образовательного и прочее). И эта разновидность языка наряду со специфическими зонами и функциями «обслуживает» и обыденное человеческое общение [Иванов 2003: 792].

Среди российских лингвистов, глубокий теоретический анализ места компьютерной коммуникации в системе общения, а также обоснование трактовок понятий «общение» и «дискурс» и описание конститутивных признаки компьютерного дискурса впервые был предпринят Е. Н. Галичкиной [Галичкина 2001]. Дискурс, по мнению исследовательницы, представляет собой сложное явление, которое предполагает несколько ракурсов рассмотрения. В коммуникативном аспекте дискурс предстает как вербальное общение; в структурно-семантическом - как фрагмент текста, превышающий уровень предложения; в структурно-стилистическом - как нетекстовая организация разговорной речи; в социально-прагматическом - как текст, погруженный в ситуацию общения [Там же: 28].

Е. Н. Галичкина выделяет также следующие конститутивные признаки компьютерного дискурса: 1) электронный сигнал как канал общения; 2) виртуальность; 3) дистантность, т.е. разделенность в пространстве и во времени; 4) опосредованность (осуществляется с помощью технического средства); 5) высокая степень проницаемости; 6) наличие гипертекста; 7) креолизованность компьютерных текстов; 8) по преимуществу статусное равноправие участников; 9) передача эмоций, мимики, чувств с помощью «смайликов»; 10) комбинация различных типов дискурса; 11) специфическая компьютерная этика [Там же, с. 73-74].

Многие лингвисты вслед за Е. Н. Галичкиной считают электронный сигнал базовым признаком компьютерного общения [Смирнов 2004: 12; Макаров 2006, Горошко 2007а]. Вполне обоснованным представляются также утверждения исследовательницы о дистантности и опосредованном характере электронной коммуникации. Интернет действительно объединяет людей, удаленных друг от друга в пространственном и временном отношении. Взаимодействие между ними осуществляется через посредство целого ряда технических средств.

Однако чем же всё-таки характеризуется Интернет-общение? Что придает ему уникальность и приравнивает к «знамению времени»?

Во-первых, это общение крайне полифонично, и объединяет в себе громадное количество различных типов дискурса и речевых практик [Войскунский 2001; Иванов 2003].

Во-вторых, гипертекстовые и интерактивные возможности Сети полностью меняют или крайне видоизменяют порождение и восприятие текста. Например, возможность гиперссылочного аппарата позволяет читателю не только следовать авторскому развертыванию текста, но и осуществлять собственную навигацию [Горошко 2007а].

В-третьих, существенными факторами, влияющими на общение в Сети, является его анонимность и дистантность. Эти факторы наряду с физической непредставленностью участников общение, возможностью «присоединиться» или «отсоединиться» в любой момент от общения в Сети, отсутствие инструментов принуждения способствует, с одной стороны, усилению девиантного коммуникативного поведения (явления спама, троллинга или флуда): снижается до минимума ответственность за свои проступки в Сети. С другой стороны, эти факторы стимулируют нарушение языковой нормы в целях установления и поддержания виртуальных контактов, как замечает Ф. О. Смирнов [Смирнов 2004: 27]. В Сети существует проблема постоянного создания, поддержания и удержания контакта, что требует максимальной мобилизации предназначенных для этого языковых средств. И это не только нарушения языковой нормы. По наблюдениям многих лингвистов и по данным разных языков, обслуживающих Интернет, перлокуция (перформативные высказывания) здесь приобретает исключительное значение. Многие веб-ресурсы даже предоставляют своим пользователям дополнительные возможности для построения перформативных высказываний, например, в некоторых веб-редакторах есть специальная функция в интерфейсе для их редактирования [Там же, с.26]. Ситуация установления и поддержания контакта приводит к коммуникативному новаторству, делая это общение Необыденным и оригинальным. Креативность языковой виртуальной личности в коммуникативном пространстве сети постоянно растет. Причем этот рост «идет» по всем языковым уровням, что делает сетевой язык уникальным исследовательским объектом для лингвистического изучения: в Интернете мы наблюдаем взрыв народного речетворчества, захватывающий все языковые уровни, но особенно ярко это видно по сетевой лексике и особому компьютерному сленгу, возрождению эпистолярного жанра, частому использованию приемов языковой игры и прочее [Атабекова 2003; Бергельсон 1999; Галичкина 2001, Донскова 2004, Смирнов 2004; Трофимова 2004; Шейгал 1996]. Однако часто это новаторство выражается в отклонении от графических и грамматических языковых норм. Ряд российских лингвистов говорят даже о том, что русский Интернет прощается с русским языком, описывая метафорично эту ситуацию «Умераед зайчег мой», т.е. принцип «пишу как слышу» становится в Интернете некой коммуникативной нормой [Кронгауз 2006а; 2006б]. Однако не всё потеряно... Например, Максим Кронгауз полагает, что мода на «язык падонков», «превед» скоро пройдет, и эти новаторские приемы быстро перейдут в банальные речевые клише, теряя свою новизну и коммуникативную привлекательность, и будут служить только напоминанием о лингвистических играх раннего периода развития Сети [Кронгауз 2006б: 2]. Другой исследователь Интернета, Кирилл Денисов считает, что вся интернетовская «кривография» должна основываться на грамотном письме, иначе ведь её никто не заметит. Ошибка становится забавной тогда, когда пишущий твердо знает, в чем она состоит [Денисов 2006].

В-четвертых, замещенный характер общения, когда минимум информации о виртуальном собеседнике инициирует особенное внимание к метатекстовой информации и её «достраивание» до необходимых выводов. Участники общения стремятся получить необходимую информацию о собеседники косвенно (по нику, аватару, псевдониму или напрямую: например в чатах в англоязычной коммуникации существует специальные аббревиатуры: asl (age, sex, location (пер. с англ.: возраст, пол и местонахождение) или morf (male or female (пер. с англ.: мужчина или женщина)), призванные прояснить в начале чата половую и возрастную принадлежность коммуникантов, а также их место проживания) [Горошко 2006а: 222].

В-пятых, это общение достаточно эмоционально. Эмоциональная насыщенность такого общения имеет компенсаторный характер в условиях практически полного отсутствия невербальных средств для передачи эмоций и описания эмоциональных состояний [Смирнов 2004: 24]. Заметим, что эмоциональная насыщенность в этой среде достигается как с помощью графических вербальных средств (использование заглавных букв, повторений пунктуационных знаков, смайлики и прочее), так и специальных программных графических средств, прошитых в оболочке программного обеспечения, например «эмотикон» (когда графическое изображение «рожицы» (часто цветной), выражающее определенную эмоцию, добавляется к любому текстовому сообщению или реплике).

В-шестых, на общение в Интернете не может не сказаться добровольность и желательность контактов. Более того, коммуникативное пространство Интернета (в силу перечисленных выше свойств) предоставляет уникальный полигон для построения виртуальной языковой личности: способам её самопрезентации и творческой самореализации [Белинская 2001; Жичкина 2001]. Ф. О. Смирнов замечает, что «…электронная коммуникация – дополнительный способ самовыражения средствами языка, более доступный, по сравнению с предыдущими» [Смирнов 2004: 14-15].

Все вышеперечисленные свойства Интернет-общения приводят также к возможности множественности личностных презентаций в Сети, а также предоставляют «плодородную почву» для экспериментов с собственной идентичностью и самопрезентацией: в Интернете можно легко сменить пол, возраст, страну, стать инопланетянином, т. е. осуществить то, что в реальной жизни практически невозможно. И это всё МОЖНО осуществить только благодаря ударам по нескольким клавишам клавиатуры компьютера. Мне кажется, что оценить всю неоднозначность такой ситуации в плане психического здоровья личности и проанализировать последствия Интернет-коммуникации является крайне актуальным для изучения последствий воздействия Интернета на человеческую цивилизацию. В этой связи заслуживает внимания подход О. А. Леонтович к компьютерному общению с позиций медиа-экологии и эколингвистики [Леонтович 2001]. Ученая считает, что Интернет-общение приводит к непредсказуемой и, что не менее опасно, неуправляемой ситуации: средства массовой информации, к которым, кстати, принадлежит с некоторого времени и Интернет, начинают жить независимой от людей жизнью и становятся самостоятельной неуправляемой силой.. Человек из создателя этих средств постепенно превращается в их придаток, некое информационное продолжение. И здесь, при оценке важности таких средств, должен преобладать морально-этический контекст [Там же: 197]. Долгое временя провождение в Интернете, развивает у человека примитивный детский нарциссизм. Выражения My yahoo, My windows, my-email стали уже слоганами индивидуалистского сетевого мира. У людей в сети меняется отношение ко времени и пространству, модели коммуникации, приоритеты. Усиливаются тенденции индивидуализма, а также агрессивность, т. к. агрессивные (напористые) речевые тактики позволяют быть скорее услышанными в Сети [Herring 2004].

Наличие всевозможных проверок грамматики текста, снижает развитие навыков грамотного письма у детей и понижает общий уровень культуры владения письменной речью.

Предельное упрощение коммуникации в Интернете ведет к упрощению языковой, а затем и физической (реальной) личности, вызывая необратимые изменения в психике. Визуализация коммуникации приводит к снижению способности вербального выражения и восприятия, что сказывается на общении различных возрастных поколений, снижая его эффективность и взаимопонимание в целом, например, между разными поколениями….

Доминирование английского языка в Сети привело к тому, что «…Интернет стал средством иерархического распределения лингвистических навыков и ресурсов как внутри одной нации, так и между различными государствами и языковыми системами. В результате появилось неравенство лингвистических систем и поглощение одних языков другими» [Леонтович 2001: 201].

Поэтому у знамения времени есть и обратная медаль, которая требует усиленного внимания и изучения. Я также не отрицаю, что положительное влияние Интернета на человечество также является актуальным исследовательским объектом, однако проведенный мною анализ работ по социологии Интернета выявил, что «положительным сетевым моментам» уделяется несравнимо больше внимания, чем отрицательным [Горошко 2007б].

При этом Интернет образует особую коммуникативную среду, особое место реализации языка, которое не имеет аналогов в прошлом. Виртуальная реальность Интернета по мере развития  приобретает черты нового мира и стиля жизни, который стимулирует появление новых средств коммуникации. И. А. Мальковская, характеризуя способы коммуникации в сети, замечает, что Web-стиль может быть новым VIP-стилем [Мальковская 2005: 146]. Однако существуют и несколько иные мнения.

С. Херринг, одна из пионерок исследования электронной коммуникации, в работе «Снисходя до обыденного: последние тенденции в СМС» [2003] говорит о том, что более чем через 30 лет своего существования СМС остается скорее практической необходимостью, а не объектом моды или же фетиша. Переработка, разочарование, усталость, вездесущность, незаменимость, постоянное поглощение времени способствуют приближению неизбежного конца эпохи СМС. Самые изощренные технологические инновации за последние пять лет также способствовали этому. Несмотря на доступность всё увеличивающего количества мультимедийных программ, СМС в основном «работает» в привычном текстовом формате. А «навороченные» программы, вызывающие идиосинкразию, были переведены в более простые форматы, доступные браузерам, которые «воплотили» в себе возможности текстовых и веб-редакторов. Быстрота SMS (и в целом беспроволочных технологий) и наличие IM и ICQ постепенно стирает грань между онлайновой и оффлайновой коммуникацией. И эта тенденция наиболее четко проявляется в постоянно увеличивающемся использовании традиционных форматов СМС, чтобы установить непосредственный коммуникативный контакт. Эти программы упрощают электронную коммуникацию и «подстраивают» её под обычные коммуникативные цели. По мнению С. Херринг, основное внимание в изучении СМС смещается и будет смещаться от изучения технологических инноваций к более пристальному рассмотрению факторов, которые заставляют людей пользоваться этими инновационными технологиями. И в дополнение к технологическому детерминизму, другие физические и социальные факторы, которые могут влиять на восприятие высоких технологий и их использование в жизни, потребуют глубокого теоретического осмысления и изучения [Herring 2004: 233-234].

Таким образом, человеческий фактор в этом направлении исследований должен выйти, и выходит на первый план. Человек в электронной коммуникативной системе становится не менее значимым, чем собственно технологии. А, следовательно, и изучение всех разнообразных языковых проявлений виртуальной личности может представлять определенный исследовательский интерес. И этот интерес возникает практически сразу через несколько лет после появления СМС. Так, С. Турлоу в Энциклопедии по социолингвистике указывает, что пять предметных областей соприкасаются с этой темой:

  1. явления мультилингвизма (распространение и статус различных языков в Интернете) [Danet & Herring 2007];
  2. изменения в системе языка (на лексическом, синтаксическом, грамматическом, стилистическом и других уровнях);
  3. речевые и дискурсивные практики (изменения в интерактивных моделях и речевых практиках) ;
  4. распространение и использование лексических Интернет - инноваций в обычном словарном составе языка;
  5. способы описания этих лингвистических особенностей языка Интернета (в парадигмальных рамках металингвистики и терминологии) [Thurlow 2001: 287].

А. А. Атабекова полагает, что «…функционирование естественного языка в процессе коммуникации в среде Интернет должно стать объектом собственно лингвистического системного анализа» [Атабекова 2003: 8] и осуществляться в рамках системно-функционального подхода, а функционирование веб-страницы в Интернете представляет собой сложный семиотический процесс. Использование здесь языковых средств должно оцениваться с точки зрения семантики, синтактики и прагматики [Там же: 36].

Замечу, что изучение любого предмета или явления проходит в среде определенной парадигмы (т.е. по сути некоторой более менее неригористичной системы аксиом), с позиций которой разворачивается направленность, в т. ч. мировоззренческая направленность исследования. С одной стороны, чисто лингвистическая парадигма исследования языка и речевой деятельности в настоящий момент достигла того состояния, за которым начинается формирование уже новой научной парадигмы. Всё большую значимость приобретают вопросы о том, каким образом человек использует язык в новом глобализированном, электронном и постоянно меняющемся мире, какие психические процессы и какие механизмы обеспечивают функционирование языковой способности человека в таких условиях. «С другой стороны, сочетание когнитивной, социологической и культурологической направленности исследований последних лет выдвигает на первый план индивидуальные характеристики говорящего субъекта как важную составляющую изучения центральной лингвистической проблемы - человек в языке. Новейшие концепции, сформировавшиеся в результате привлечения к лингвистическому описанию данных из психологии, культурологии, социологии, философии и ряда других антропоориентированных дисциплин, изменили точку зрения и на традиционный лингвистический подход. Стало понятным, что основная функция языка состоит не столько в передаче информации и осуществлении референции к независимой от него реальности, сколько в ориентации личности в ее собственной познавательной и деятельностной области, то есть язык стал больше рассматриваться как система ориентирующего и деятельностного поведения. Значимость индивидуальных параметров говорящего субъекта в связи с этим существенно возросла» [Кирилина 2000: 6]. Это общий антропоцентрический сдвиг лингвистической парадигмы и возникновение новых средств и сред, обслуживаемых языком, привел к возникновению новой проблемной области знаний – лингвистики Интернета.

Основной целью этого направления должно стать описание и объяснение особенностей функционирования языка в Интернете с учетом сложного взаимодействия некоторого открытого множества факторов при изначальной включенности человека в социально-культурный контекст взаимодействия в Сети.

Как видно, это научное направление является направлением интегративного типа, которое должно соединять подходы и методолгию различных лингвистических дисциплин: социолингвистики, психолингвистики, лингвистики текста, при этом формируя и свой собственный исследовательский инструментарий.

Его исследовательским объектом является электронная коммуникация, под которой понимается коммуникативное взаимодействие в глобальной компьютерной сети Интернет, а предметом исследования становятся лингвистически релевантные особенности электронной коммуникации на различных языковых уровнях: морфологическом, лексическом, синтаксическом, текстовом (на уровне текста или совокупности текстов), коммуникативном (уровне коммуникативной стратегии) и т.д.

Развитие лингвистической парадигмы 21 века наряду с экспансионизмом, антропоцентризм, функционализмом и экспланатарностью [Кубрякова 1995: 207], отличает, на мой взгляд, высокая междисциплинарность (а сейчас говорят даже о её трансдисциплинарности [Hunsinger 2005.], что собственно свойственно всей современной науке в целом с размыванием и диффузией предметных областей частных наук. Это достаточно четко подтверждается возникновением в XX веке социолингвистики, психолингвистики, гендерной лингвистики. Происходит и усиление антропоцентризма во всем языкознании в целом [Кубрякова 1995; Кирилина 2000].

Добавление к лингвистическим методам анализа «данных влияния высоких технологий», без которых не мыслимо существование и функционирования коммуникативного пространства Интернета, начинает формировать особый лингвистический инструментарий, отличный от чисто лингвистического анализа. Например, значительное усиление креолизованности текстов в сети и возможность включения в них музыки, видео, анимации, вынуждает лингвистов обращаться к методам смежных наук (методы анализа графической информации: цвета, изображений, их движения постепенно заимствуются из коммуникативистики и медиевистики), где усиленно разрабатывается методология анализа сложных (многослойных) семиотических систем [Gauntlett 2000]. Естественно, это видоизменяет методы анализа данных, традиционно используемые в лингвистике. И подобно тому, что сейчас происходит в  виртуальном жанроведении [см. Горошко 2007а], проведенный мною анализ методологии лингвистических исследований Сети показал, что наряду с традиционным исследовательским инструментарием, используются методики, модифицированные к среде (автоматический количественный анализ электронного текста через веб-среду), способы анализа визуальной информации (изучение способов слияния аватара с ником, когда графическая сторона образа исследуется одновременно с его словесным обозначением) и новые методологии анализа данных: создание программ парсинга веб-страниц, специального софтвера для исследования графического размещения текста на экране, изучения текстовой разметки (layout); проводятся эксперименты с «движущимся по экрану» текстом, а  исследование речевой коммуникации в блогосфере Интернета осуществляется с помощью теории фракталов и многое другое. Фактически мы наблюдаем, как постепенно формируется методология изучения многослойной семиотической системы, где язык – это лишь всего один слой.

Итак, проведенный анализ методологии лингвистических исследований Интернета, показал, что начинают происходить изменения в лингвистическом методе, что, как свидетельствует возникновение таких дисциплин как социолингвистика или психолингвистика, может привести к ещё одному направлению в языкознании.

Если попытаться каким-либо образом обобщить гуманитарные подходы к исследованию Интернета, то на настоящий момент здесь можно выделить следующее:

Однако в последнее время появляется всё больше работ, которые содержат данные количественного анализа, экспериментов, элементы моделирования. В особенности это характерно для западной интеллектуальной мысли.

Ф. О. Смирнов замечает, что «…изучение Интернета вступает в новую фазу развития, в ходе которой различные дисциплины смогут сфокусировать внимание на отдельных характеристиках общего объекта с применением собственного инструментария и методической базы» [Смирнов 2004: 15], что в конечном итоге привело к возникновению Интернет - или киберстадиз – междисциплинарной отрасли знания, изучающей воздействие Интернета на человеческое общество и культуру [Burnett, Marshall 2003; Gauntlett 2000]. И в настоящий момент мы можем наблюдать как постепенно воздействие Интернета на человеческую цивилизацию изучается не только с дисциплинарных позиций (в рамках таких гуманитарных дисциплин как психология, культурология, лингвистика, социология и прочее), но и в междисциплинарном ракурсе (Интернет-стадиз, которые находятся на стыке таких дисциплин как коммуникативистика, информатика, лингвистика и социология коммуникаций) [Горошко 2007б].

Из науковедения известно, что системный подход предусматривает, что для адекватного описания какого-либо объекта или явления необходимо его рассмотрение в рамках более широкой системы. Поэтому для решения сложных проблем во многих случаях требуется расширение функциональных возможностей концептуального аппарата науки. О. Л. Каменская указывает, что на «шкале развития» любой современной науки можно выделить три основные «точки роста»: дисциплинарная наука, исследование на стыке наук и междисциплинарный подход. Так, при дисциплинарном подходе применяются внутрисистемные методы, и он используется непосредственно в задачах, которые возникли в определенном историческом контексте развития предмета. Эти методы являются устоявшимися и общепринятыми в парадигмальных рамках данной дисциплины. При исследовании же на стыке наук используются методы других наук, но каждая из них сохраняет свою идентичность. При междисциплинарном подходе достигается высокая степень интеграции взаимодействующих наук, создается (выявляется или конструируется) специальный аппарат исследования общих свойств этих наук [Каменская 2002: 11]. При этом, по мнению ученой, возможны два способа взаимодействия: исследования на стыке наук и междисциплинарный подход. О. Л. Каменская также полагает, что непосредственный переход от дисциплинарного подхода к междисциплинарному теоретически возможен, но практически, как правило, не может миновать этапа исследования на стыке наук [Там же].

Интернет является сложной социотехнической системой, непрерывно работающей и постоянно видоизменяющийся. В соответствии с системным подходом для адекватного описания столь сложного объекта его следует рассмотреть в рамках более широкой системы и расширить функциональные возможности парадигмального оператора или исследовательской парадигмы с привлечением в этих целях дополнительной информации из других дисциплин. Подчеркнем, что каждая наука при этом должна сохранять свою внутреннюю структуру и основные постулаты [Буданов 1997; Каменская 2002: 14]. При междисциплинарном подходе (что являет собой возникновение Интернет-студий) происходит взаимопроникновение (диффузия) структур разных наук (входа, выхода, оператора) и создается новая междисциплинарная наука. Используя динамическую метафору, О. Л. Каменская описывает этот процесс таким образом: «…можно представить себе как чай, в котором растворили сахар, — нет прежнего чая, нет сахара, а есть сладкий чай» [Там же]. Другими словами, исходные компоненты теряют свое самостоятельное значение, и их функции переходят и с успехом выполняются новой структурой, которая является носителем новой междисциплинарной парадигмы, которая и реализуется сейчас постепенно в Интернет-студиях.

По мнению ряда ученых, наш век — век междисциплинарных исследований и им принадлежит будущее [Буданов 1997: 98]. Это может привести и к выделению масштабной области исследований как в лингвистике, так и в рамках Интернет-студий, способствующих формированию новой лингвистической парадигмы. И задавая себе вопрос «Может ли стать лингвистика Интернета новым лингвистическим направлением?», я с уверенностью отвечаю, что да, может!

И формирование парадигмы этого направления уже вполне отвечает трем составляющим, выдвигаемых к любой научной парадигме или дисциплинарной матрице, а именно: установочно-предпосылочной, предметно-познавательной и процедурной или «технической» [Кубрякова 1995: 167-169] .

Автор глубоко благодарна Е. Ф. Тарасову, В. В. Дементьеву и И. А. Стернину за советы по поводу раскрытия темы данной работы.

Литература:

  1. Атабекова А. А. Лингвистический дизайн WEB-страниц (сопоставительный анализ языкового оформления англо- и русскоязычных WEB-страниц). – М.: Изд-во РУДН, 2003. – 202с.
  2. Белинская Е. П. Интернет и идентификационные структуры личности. – 2001. – Интернет-публикация: http://psynet.carfax.ru/texts/bel4.htm.
  3. Белинская Е. П. Человек в информационном мире. – 2002. - Интернет-публикация: http://psynet.carfax.ru/texts/bel3.htm
  4. Бергельсон М. Б. Языковые аспекты виртуальной коммуникации. – 1999. – Интернет-публикация: http://www.rik.ru/vculture/seminar/index.html.
  5. Буданов Г. В. Делокализация как обретение смысла, к опыту междисциплинарных технологий // Онтология и эпистемология синергетики.- М.: Ифран, 1997.
  6. Войскунский А. Е. Развитие речевого общения как результат применения Интернета. – 2001. – Интернет-публикация: http://www.psynet.by.ru/index.html.
  7. Галичкина Е. Н. Специфика компьютерного дискурса на английском и русском языках. Дис. ... канд. филол. наук. – Астрахань, 2001.
  8. Голышко А. В. Как обустроить электронную Россию // Вестник связи. – - №6. 2001. – Интернет-публикация: http://www.hse.ru/pressa/vest_sv/2002061.htm.
  9. Горошко Е. И. Интернет-коммуникации в гендерном измерении // Вестник пермского университета. Выпуск 3 «Язык – культура – цивилизация». - Пермь, 2006а.
  10. Горошко Е. И. Интернет-коммуникация: проблема жанра // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. – Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 4. – Орел, 2006б.
  11. Горошко Е. И. Теоретический анализ Интернет-жанров: к описанию проблемной области // Жанры речи: Сборник науч. ст. – Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2007а. – Вып. 4 (в печати).
  12. Горошко Е. И. Интернет студии – социология Интернета – киберсоциология: возможности изучения Интернета с междисциплинарных позиций, 2007б (в печати).
  13. Денисов К. Умераед зайчег мой. Русский интернет прощается с русским языком. - 2006. - Интернет-публикация: http://www.pravda.com.ua/news/2006/10/4/48489.htm.
  14. Докторов Б. Российский Интернет: новое русское чудо // Петербургский журнал социологии. - №2. – 1999.
  15. Донскова О. А. Тенденции становления паравербальной графемики в системе интернет. – 2004.- Интернет-публикация: http://pn.pglu.ru/.
  16. Жичкина А. Е. Взаимосвязь идентичности и поведения в Интернете пользователей юношеского возраста. Автореф. дис. … канд. психол. наук. – М, 2001.
  17. Иванов Л. Ю. Язык в электронных средствах коммуникации // Культура русской речи. – М.: Флинта – Наука, 2003.
  18. Каменская О. Л. Гендергетика - наука будущего // Гендер как интрига познания, М.: Рудомино, 2002.
  19. Кирилина А. В. Гендерные аспекты языка и коммуникации. Дис. … докт. филол. наук. – М, 2000.
  20. Кондрашов П. Е. Компьютерный дискурс: социолингвистический аспект: Дисc. . канд. филол. наук. - Краснодар, 2004.
  21. Кронгауз М. Новый русский: Коллективное остроумие // Ведомости. – 2006а. - №236 (1763).
  22. Кронгауз М. Новый русский: Контроль улучшайзинга – 2006б. - Интернет публикация: http://russcomm.ru/rca_news/2006/2006_12_04.shtml.
  23. Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца 20 века. - М.: Институт языкознания РАН, 1995.
  24. Леонтович О. А. Компьютерный дискурс: языковая личность в виртуальном мире /В. И. Карасик // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. – Волгоград: Перемена, 2000.
  25. Макаров М. Л. Жанры в электронной коммуникации quo vadis? // Жанры речи. – Вып. 4. – Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2005.
  26. Мальковская И. А. Многоликий Янус открытого общества опыт критического осмысления ликов общества в эпоху глобализации. – М.: КомКнига, 2005.
  27. Нильсен Я. Один миллиард пользователей Интернета // Webmascon. – 2—5.- Интернет-публикация: http://www.webmascon.com/topics/testing/19a.asp.
  28. Смирнов Ф. О. Национально-культурные особенности электронной коммуникации на английском и русском языках. Дис. … канд. филол. наук. - Ярославль, 2004.
  29. Трофимова Г. Н. Языковой вкус интернет-эпохи в России: Функционирование русского языка в Интернете: концептуально-сущностные доминанты. - М.: Изд-во РУДН, 2004.
  30. Хэллидей М. А. К. Место “функциональной перспективы предложения” (ФПП) в системе лингвистического описания // Новое в зарубежной лингвитсике. Вып. 8 Лингвистика текста. – М.: Прогресс, 1978.
  31. Шейгал Е. И. Компьютерный жаргон как лингвокультурный феномен / В. И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты. – Волгоград: Перемена, 1996.
  32. Burnett, R., Marshall, D. Web Theory: An Introduction, London-New York: Routledge, 2003.
  33. Collot, M., Belmore, N., Electronic Language: A New Varity of English // Communication: Linguistic, Social and Cross-Cultural Perspective. - Amsterdam: John Benjamins Publishing, 1996.
  34. Crystal, D., Language and the Internet. – Cambridge: Cambridge University Press, 2001.
  35. Crystal, D., The Language Revolution. – Cambridge: Poliy Press, 2004.
  36. Danet, B., Text as Mask: Gender and Identity on the Internet. Paper presented at the conference, Masquerade and Gendered Identity, Venice, Italy. – 1996. – Available on: http://atar.mscc.huji.ac.il/~msdanet/mask.html.
  37. Danet, B., Herring S. The Multilingual Internet: Language, Culture, and Communication Online (Eds.) - New York: Oxford University Press, 2007.
  38. Herring, S., Slouching toward the ordinary: Current trends in Computer-mediated communication // New Media and Society. – London: Sage Publications, 2004.
  39. Hills, M., You Are What You Type: Language and Gender Deception on the Internet. Bachelor of Arts with Honors Thesis. – Otago, 2000.
  40. Hunsinger, J. Toward a Trandisciplinary Internet Research // The Information Society, 2005. -N21.
  41. Gauntlett D. Web.Studies: Rewriting Media Studies for the Digital Age. – London: Arnold, 2000.
  42. Goroshko, O. Ig., Linguistic Peculiarities of English and Russian Web-Texts // Linguistica Computizionale, Italy: Piza University, 2004.
  43. Simpson, J. Meaning-making online: Discourse and CMC in a Language-learning community // Recent Research Developments in Learning Technologies. – 2005. - Available on: http://www.formatex.org/micte2005.
  44. Thurlow, C., The Internet and Language // Concise Encyclopedia of Sociolinguistics, Elsaivier, 2001.
  45. Turkle, Sh. Life on the Screen: Identity in the Age of the Internet, London: Simon & Schuster, 1995.
  46. Yates, S. T., Oral and Written Linguistics Aspects of Computer Conferencing: A Corpus Based Study // Communication: Linguistic, Social and Cross-Cultural Perspective. - Amsterdam: John Benjamins Publishing, - 1996.

Примечания

  1. В русском языке постепенно входит в речевой оборот английская аббревиатура СМС (очевидно по аналогу с использованием аббревиатуры SMS для обозначения определенного формата мобильной коммуникации).
  2. Два последних подраздела С. Турлоу образно обозначает как: письмо, которое звучит, или речь, которая записана [Thurlow 2001: 288].
  3. В рамках этой работы я специально не касалась проблем, связанных с институализацией этого направления в рамках лингвистики, но нельзя объять необъятное… Тем более сложно касаться этого вопроса в ситуации, когда в области лингвистических практик институализации написано совсем немного, как полагает Е. Ф. Тарасов.

© Горошко Е.И.

[СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ]   [ГЛАВНАЯ]    [ПЕРСОНАЛИИ]   [БИЗНЕС]