Камчатнов А.М., Смирнов А.А.
Глава 1.3
Дон Гуан. Ее совсем не видно
Под этим вдовьим черным покрывалом,
Чуть узенькую пятку я заметил.
Лепорелло. Довольно с вас. У вас воображенье
В минуту дорисует остальное;
Оно у вас проворней живописца,
Вам все равно, с чего бы ни начать,
С бровей ли, с ног ли.
Болезнь Коврина, как правило, не возникает сама по себе. Для того, чтобы она возникла, герою Чехова необходим толчок извне; какое-либо место становится в его представлении Домом Мечты только тогда, когда там в самом деле есть что-то замечательное: прекрасная природа, изящные девушки, приятно расслабляющий стиль жизни
. Это возбуждает воображение героя, и возникшее в его голове впечатление об этом месте как о Доме Мечты становится реальной силой, движущей его поступками. Зависимость настроений, мнений, воображения и, в конечном счете, поведения героя от внешних обстоятельств - погоды, самочувствия, времени года, суток, социального положения, высказываний других людей и т.д. - является второй существеннейшей чертой характера чеховского героя, определяющей его судьбу. Так как в зависимости внутренних состояний от внешних обстоятельств также проявляется несвобода героя, то и эту черту характера его мы называем Болезнью. Некоторые рассказы Чехова целиком посвящены описанию этой Болезни, то есть описанию смены настроений и мнений героя под влиянием внешних условий. Один из таких рассказов - "Бабье царство".
Рассказ начинается с того, что у фабрикантши Анны Акимовны Глаголевой плохое настроение, поскольку ей приходится заниматься непривычными делами - заводом, разбором прошений и пр. Взглянув на пакет с деньгами, она вдруг решает отдать его наугад одному из нуждающихся служащих. "Эта мысль показалась Анне Акимовне оригинальной и забавной и развлекла ее"(8,259). "Ей стало весело, она позвонила и приказала подавать лошадей"(8,260). Когда она садилась в сани, вид темных и угрюмых корпусов, складов, бараков, в которых жили рабочие, вызвал у нее воспоминание о том, как она посещала завод: "Ее тошнило от шума и казалось, что у нее сверлят в ушах; ей как хозяйке все показывали и объясняли, а она ничего "не понимала, благосклонно улыбалась, и ей было стыдно"(8, 261). Этот комплекс ощущений и воспоминаний переменяет настроение Анны Акимовны: "Ей опять стало скучно, и она была уже не рада, что поехала, и мысль о счастливце, на которого сваливается с неба полторы тысячи, уже не казалась ей оригинальной и забавной"(8,261).
На другой день было рождество. "За ночь навалило много нового снегу, деревья оделись в белое, и воздух был необыкновенно светел, прозрачен и нежен, так что когда Анна Акимовна поглядела в окно, то ей прежде всего захотелось вздохнуть глубоко-глубоко" (8,269). Прекрасная обновившаяся природа и праздник порождают в душе Анны Акимовны ряд приятных, радостных эмоций: "А когда она умывалась, остаток давнего детского чувства, - радость, что сегодня рождество, вдруг шевельнулась в ее груди, и после этого стало легко, свободно и чисто на душе, как будто и душа умылась или окунулась в белый снег"(8,269). Новое красивое платье и свежие духи укрепили это ощущение: "Запах и ощущение нового, пышного, прекрасного платья, его легкий шум и запах свежих духов возбуждали Анну Акимовну"(8,269).
Пародийным двойником Анны Акимовны является в рассказе ее служанка Маша; если Анна Акимовна возбуждается от "высоких" предметов, то на Машу точно также действуют лакейски изящные слова Мишеньки: " - Честь имею поздравить вас, Анна Акимовна, с высокоторжественным праздником рождества Христова. Анна Акимовна дала ему пять рублей, а бедная Маша обомлела. Его праздничный вид, поза, голос и то, что он сказал, поразили ее своею красотой и изяществом; продолжая идти за своею барыней, она уже ни о чем нe думала, ничего не видела и только улыбалась то блаженно, то горько"(8,270).
Начался прием посетителей. Среди прочих были ученики школы, где Анна Акимовна попечительствовала. Ученики пели "резкими, неприятными голосами, учитель конфузился, тетушка обращалась с ним фамильярно, и Анне Акимовне "стало скучно и неловко"(8,275); она ушла к себе наверх. Наверху "тишина громадных комнат, нарушаемая только изредка пением, доносившимся из нижнего этажа, нагоняла зевоту. Бронза, альбомы и картины на стенах, изображавшие море с корабликами, луг с коровками и рейнские воды были до такой степени не новы, что взгляд только скользил по ним и не замечал их"(8,275). Мотив однообразия производит смену душевного состояния героини: "Праздничное настроение стало уже прискучать"(8, 275). Анну Акимовну "стали томить одиночество и неотвязная мысль, что ее красота, здоровье, богатство - один лишь обман, так как она лишняя на этом свете, никому она не нужна, никто ее не любит"(8,276).
За обедом адвокат Лысевич завел разговор о женщине "конца века". Этот разговор взволновал Анну Акимовну, и ей захотелось высказаться: "Поймите же, у меня на руках громадное дело, две тысячи рабочих, за которых я должна ответить перед богом. Люди, которые работают на меня, слепнут и глохнут. Мне страшно жить, страшно! ... Продолжать жизнь, какую я теперь веду, или выйти за такого же праздного, неумелого человека, как я, было бы преступлением. Я не могу больше так жить, - сказала она горячо, -не могу!"(8,282). Под влиянием этой горячей речи Анна Акимовна вновь пришла в хорошее расположение духа: "Анна Акимовна была рада, что высказалась, и повеселела. Ей нравилось, что она так хорошо говорила и так честно и красиво мыслит..."(8,283-284).
После обеда Лысевич стал пересказывать какой-то роман Мопассана. Выдуманная жизнь из романа подняла еще выше колесо настроений Анны Акимовны: "...она видела только жизнь, жизнь, жизнь и самое себя, как будто была действующим лицом романа; у нее поднимало дух, и она сама, хохоча и всплескивая руками, думала о том, что так жить нельзя, что нет надобности жить дурно, если можно жить прекрасно; она вспоминала свои слова и мысли за обедом и гордилась ими..."(8.286).
Лысевич - также пародийный двойник Анны Акимовны. "Он уверял себя, что любит Анну Акимовну идеально, платонически, хотя не понимал, что это значит. Но ему было хорошо, уютно, тепло, Анна Акимовна казалась очаровательною, оригинальною, и он думал, что приятное самочувствие, вызываемое в нем этой обстановкой, и есть именно то самое, что называется платоническою любовью"(8.287) Здесь пародируются красивые слова и честные мысли Анны Акимовны, которые также есть лишь следствие возбуждающей обстановки. "Платоническая любовь" Лысевича отражает в себе, как в зеркале, то, что мысли Анны Акимовны - это не полновесная, утверждаемая ею идея, а "простой интеллектуальный жест героя, интеллектуальная мимика его душевного лица", обусловленная внешней возбуждающей обстановкой.
Вечером в нижнем этаже дома собралась прислуга и пошел разговор о женихах.
Надо сказать, что верхний и нижний этажи в этом рассказе имеют не столько топографическое, сколько метафорическое значение. Народный "низ" для Анны Акимовны - это царство утопии, место, где все возможно, где сбываются все мечты, то есть, по нашей терминологии. Дом Мечты; господский "верх" - место, где ничего невозможно, где разбиваются мечты, то есть Дом Обыденности. Следует также заметить, что Анна Акимовна стала капиталисткой почти случайно, была дочерью рабочего и все свое детство провела среди рабочих, в простой обстановке, где "ей было так удобно и по себе"(8.277). По ассоциации с воспоминаниями о детстве нижний этаж кажется Анне Акимовне как бы временным осуществлением Дома Мечты.
От разговоров о женихах Анне Акимовне "сильно, до тоски" захотелось замуж: " кажется, полжизни и все состояние отдала бы, только знать бы, что в верхнем этаже есть человек, который для нее ближе всех на свете, что он крепко любит ее и скучает по ней; и мысль об этой близости, восхитительной, невыразимой на словах, волновала ее душу"(8.290). Нижний этаж - утопическое царство возможности - порождает в душе Анны Акимовны надежды на будущее счастье: "И инстинкт здоровья и молодости льстил ей и лгал, что настоящая поэзия жизни не пришла, а еще впереди, и она верила и, откинувшись на спинку стула.., стала смеяться, а глядя на нее, смеялись и остальные"(8.290). Играя в короли, "Анна Акимовна попала в мужики, или "тютьки", что вызвало всеобщий восторг"(8.291), то есть в нижнем этаже заняла самую низкую ступеньку в карточной иерархии. Тут уж и самое невозможное стало казаться легко доступным, и Анна Акимовна приказала сватать ее за простого рабочего Пименова.
Наверху Анне Акимовне по-прежнему "хотелось говорить без умолку, смеяться, дурачиться, но темный угол за роялью угрюмо молчал, и крутом, во всех комнатах верхнего этажа, было тихо, безлюдно"(8.294). Праздничное настроение угасало. "Чтоб подбодрить себя, она старалась нарисовать в воображении Пименова, но уже ничего не выходило"(8.295). После пошлых, но правдивых с точки зрения верхнего этажа слов лакея Мишеньки о Пименове Анна Акимовна "поняла ясно, что все то, что она думала и говорила о Пименове и о браке с простым рабочим - вздор, глупость и самодурство"(8.295). Тут же она начинает чувствовать стыд за свои красивые слова и честные мысли, высказанные за обедом Лысевичу. Если внизу ей казалось, что счастье - впереди, то наверху, напротив, она считает, что все лучшее в ее жизни - позади: "И она думала также, что ей уже поздно мечтать о счастье, что все уже для нее погибло и вернуться к той жизни, когда она спала с матерью под одним одеялом, или выдумать какую-нибудь новую, особенную жизнь уже невозможно"(8.296).
Таким образом, мы видим, что драматические переживания Анны Акимовны всегда обусловлены внешними влияниями, сменой настроения руководят меняющиеся внешние обстоятельства - люди, с которыми встречается героиня, праздник, новое платье, свежие духи, обстановка верхнего и нижнего этажа ее дома, свои и чужие слова, чтение книг и т.п. Поведение героини, ее чувства и слова - несвободны, определяются внешним, целиком зависят от внешнего. Драма Анны Акимовны имеет отчетливо иронический характер. Эта ирония выражается прежде всего в том, что героиня не замечает обусловленности своих переживаний внешними обстоятельствами; последнее по времени переживание всегда кажется ей истинным, искренним, честным, а предыдущее, которое тоже казалось честным и искренним, вызывает уже неловкость и стыд. Отсюда возникают чувства уныния, досады на свою бестолковую жизнь, сетования на судьбу, которая представляется внешней, непонятной и в целом враждебной силой(см.8.277), а на самом деле является воплощением характера н героини. Другим средством выражения иронии являются пародийные двойники - Маша и Лысевич.
Если в "Бабьем царстве" основной интерес представляла динамика переживаний героини, то в других рассказах большее внимание получает смена представлений и мыслей героя, также подчиняющаяся внешним влияниям.
Один из наиболее простых случаев подвластности представлений героя внешним обстоятельствам - рассказ "Спать хочется".
Няньке Варьке, девочке лет тринадцати, страшно хочется спать. Но поспать ей не удается ни днем, ни ночью: днем она бегает по поручениям хозяев, а ночью сидит у колыбели плачущего ребенка. Ком гнетущих влияний извне - грубость хозяина, плач ребенка, - а также тяжелые воспоминания и желания спать давят на сознание Варьки и рождают у нее "ложное представление": "Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.
Этот враг - ребенок.
Она смеется. Ей удивительно: как это раньше она не могла понять такого пустяка? Зеленое пятно, тени и сверчок тоже, кажется, смеются и удивляются.
Ложное представление овладевает Варькой. /.../ Убить ребенка, а потом спать, спать, спать..."(7.12). Задушив ребенка, Варька ложится и спит как мертвая.
Этот маленький рассказ может служить ключом к более сложным рассказам с более сложными характерами. Обратимся к "Скучной истории". Как это ни парадоксально, герой этого рассказа Николай Степанович, крупный ученый, профессор, оказывается подверженным власти внешних обстоятельств не меньше, чем нянька Варька.
Эта повесть строится как своеобразная "historia morbi", история того, как сознание человека, его мысли и представления подпадают под власть внешних влияний и физического самочувствия. В "Скучной истории" изображен сам процесс Заболевания, то есть переход от свободы и трезвости мысли к ее закабалению внешними обстоятельствами.
Как врач Николай Степанович на протяжении повести размышляет о своем состоянии, пытается понять и истолковать тяжелое состояние своего духа; он анализирует каждый момент своей жизни, дает перечень симптомов своего заболевания, хотя не всегда может объяснить их.
По ночам Николая Степановича мучает бессонница, и у него появляются новые ощущения: "То за две комнаты от меня быстро проговорит что-нибудь в бреду моя дочь Лиза, то жена пройдет через залу со свечой и непременно уронит коробку со спичками, то скрипнет рассыхающийся шкал или неожиданно загудит горелка в лампе - и все эти звуки почему-то волнуют меня"(7.254), то есть Николай Степанович начинает испытывать над собой непонятную власть внешнего. Собственный дом постепенно превращается для него в Дом Обыденности - он начинает замечать неизменность и повторяемость событий: "День начинается у меня приходом жены. Она входит ко мне в юбке, непричесанная, но уже умытая, пахнущая цветочным одеколоном, и с таким видом, как будто вошла нечаянно, и всякий раз говорит одно и то же:
- Извини, я на минутку... Ты опять не спал.
Затем она тушит лампу, садится около стола и начинает говорить. Я не пророк, но заранее знаю, о чем будет речь. Каждое утро одно и то же"(7.254).
Николай Степанович знает, что бытовые мелочи могут влиять на формирование не только настроений, но даже на мировосприятие в целом: "...ветхость университетских построек, мрачность коридоров, копоть стен, недостаток света, унылый вид ступеней, вешалок и скамей в истории русского пессимизма одно из первых мест в ряду причин предрасполагающих... Студент, настроение которого в большинстве создается обстановкой, на каждом шагу там, где он учится, должен видеть перед собою только высокое, сильное и изящное..."(7.257-258). Он знает также, что в прошлом у него доставало сил бороться с внешними влияниями: "С детства я привык противостоять внешним влияниям и закалил себя достаточно..."(7.278). Однако по мере усиления физической болезни действия внешних обстоятельств дают знать о себе все сильнее и сильнее: "От бессонницы и вследствие напряженной борьбы с возрастающей слабостью со мной происходит нечто странное. /.../ Я хочу прокричать, что я отравлен; новые мысли, каких не знал я раньше, отравили последние дни моей жизни и продолжают жалить мой мозг, как москиты"(7.264). В сознании героя появляется мотив "неведомой силы": "Я чувствую, что долее я не могу видеть ни своей лампы, ни книг, ни теней на полу, не могу слышать голосов, которые раздаются в гостиной. Какая-то невидимая и непонятная сила грубо толкает меня вон из моей квартиры"(7.280).
Николай Степанович описывает свое новое состояние как состояние рабства, подчиненности, несвободы, то есть как Болезни: "...теперь я уже не король. Во мне происходит нечто такое, что прилично только рабам: в голове моей день и ночь бродят злые мысли, а в душе свили себе гнездо чувства, каких я не знал раньше. Я и ненавижу, и презираю, и негодую, и возмущаюсь, и боюсь. Я стал не в меру строг, требователен, раздражителен, нелюбезен, подозрителен."(7.282). Но в то же время он еще правильно понимает причину Болезни и верно оценивает ее значение: "Если же эта перемена произошла от общего упадка физических и умственных сил - я ведь болен и каждый день теряю в весе, - то положение мое жалко: значит, мои новые мысли ненормальны, нездоровы, я должен стыдиться их и считать ничтожными..."(7.282). Хотя Болезнь завладела настоящим Николая Степановича, она еще не в силах изменить ту оценку, которую он дает своему прошлому: "Я получил больше, чем смел мечтать. Тридцать лет я был любимым профессором, имел превосходных товарищей, пользовался почетною известностью. Я любил, женился по страстной любви, имел детей. Одним словом, если оглянуться назад, то вся моя жизнь представляется мне красивой, талантливо сделанной композицией. Теперь мне остается только не испортить финала"(7.284).
Но постепенно Болезнь вторгается и в прошлое - и о прошлом у Николая Степановича появляются новые мысли: "...все гадко, не для чего жить, а те 62 года, которые уже прожиты, следует считаю пропащими"(7.291).
Многими исследователями отмечалось сходство ситуаций в "Скучной истории" и "Смерти Ивана Ильича" Л. Толстого. Однако за внешним сюжетным сходством скрывается существенное отличие: для Толстого смерть - завершающее событие жизни человека, критерий подлинности бытия, соответствия жизни высшему идеалу простоты, естественности и добра. И приговор Ивана Ильича своей прожитой жизни, которая, как теперь оказалось, была "не то", представляется Толстому последней истиной. Для Чехова же смерть -всего лишь физическое разрушение организма, которое пагубным образом воздействует на сознание человека, рождая в нем "ложные представления", заставляя его быть несправедливым к другим людям, к себе и своему прошлому .
Николай Степанович еще сопротивляется этим мыслям; жизнь ученого приучила его мыслить трезво и конкретно, избегать "тумана общих мест", ему свойственно мыслить в категориях характерного. определенного, особенного, поэтому он избегает общих фраз, трюизмов, огульных обвинений, пустого злословия, которые считает недостойными порядочного человека. Но через некоторое время он настолько покоряется Болезни, что сам начинает участвовать в "клевете" и "злословии"(7.300).
В 5 главе Николай Степанович уже ничем не отличается от прочих Больных персонажей Чехова. Ночью, перед лицом гармоничной природы, которая как бы смотрит на человека и требует от него внутренней гармонии, Николай Степанович испытывает те же чувства и ведет себя так же, как и остальные герои. Как Кате и его дочери Лизе, ему невыносимо тяжело, его гнетет ужас, и он ничего не может с собой поделать. В конце повести Николай Степанович признает, что он побежден, и в результате все то, что он "прежде считал своим мировоззрением и в чем видел смысл и радость своей жизни, перевернулось вверх дном и разлетелось в клочья"(7.307). Прежде всего это относится к науке. Если раньше он ставил науку выше всего на свете("Испуская последний вздох, я все-таки буду верить, что наука - самое важное, самое прекрасное и нужное в жизни человека, что она всегда была и будет высшим проявлением любви, и что только одною ею человек победит природу и себя" - 7.263), то теперь, действительно испуская последний вздох угнетенного Болезнью человека, Николай Степанович выше науки, выше всего ставит необходимость в какой-то общей идее, без которой человеку не победить себя, "а коли нету этого, то значит, нет и ничего"(7.307).
Заблуждаясь относительно причин Болезни (отсутствие общей идеи), Николай Степанович тем не менее дает глубокую и верную трактовку механизма ее возникновения: "Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий вой. И весь его пессимизм или оптимизм с его великими и малыми мыслями в это время имеют значение только симптома и больше ничего"(7.307). Подчиненность настроений, переживаний, мыслей внешним бытовым влияниям является общей чертой героев Чехова; они растворены в быте без остатка и целиком от него зависят, у Николая Степановича же эта черта нашла теоретическое выражение, поэтому в дальнейшем мы будем называть ее Болезнью Николая Степановича.
Разумеется, далеко не всегда внешние впечатления бывают столь тяжелыми и приводят к столь удручающим последствиям, как в случае с Николаем Степановичем. Если внешние впечатления приятны, то через посредство Болезни Николая Степановича герой заболевает Болезнью Коврина - сочиняет себе вторую реальность, то есть Дом Мечты. Таким образом, Болезнь Николая Степановича является необходимой предпосылкой Болезни Коврина. Теперь назрела необходимость рассмотреть эту основную особенность характера чеховского героя более детально.
ПРИМЕЧАНИЯ
4. Глубокие мысли о воображении высказаны Паскалем: "Эта людская способность, вводящая в обман, сеющая ошибки и заблуждения, еще и потому так коварна, что порою являет правду. Если бы воображение неизменно лгало, оно было бы неименным мерилом истины. Но, хотя оно почти всегда нас обманывает уличить его в этом невозможно, так как оно метит одной метой и правду и ложь".
5. Впервые, правда в плане психологии, на эту черту чеховского героя указано в старой работе Н. Шапира "Чехов как реалист-новатор" ("Вопросы философии и психологии", кн.79, СПб, 1904, с.491 и сл.). Вновь обратил внимание на эту черту характера героя В.Б.Катаев, истолковав ее в гносеологическом смысле как то, что мешает человеку познать истину(см. с.195 его книги).
6. М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979, с.90.
7. Для удобства изложения условимся физическое состояние организма считать внешним обстоятельством, т.к. оно также не зависит от воли человека.
8. Это сравнение сделано, конечно, не для того, чтобы решить вопрос о том, кто прав - Толстой или Чехов; по отношению к вырванным из контекста элементам художественного произведения этот вопрос бессмыслен. Каждый из этих приемов имеет смысл и значение только в системе целого. Сравнение нужно лишь для того, чтобы резче оттенить рассматриваемую особенность поэтики А.П.Чехова.