по христологической проблематике
диакона Андрея Юрченко

Его Святейшеству,
Святейшему АЛЕКСИЮ II,
Патриарху Московскому и всея Руси

Его Высокопреосвященству,
Высокопреосвященнейшему ФИЛАРЕТУ,
Митрополиту Минскому и Слуцкому,
Патриаршему Экзарху всея Беларуси,
Председателю Богословской Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви

Высокопреосвященным Постоянным Членам Священного Синода Русской Православной Церкви

Членам Освященного Архиерейского Собора
Русской Православной Церкви

22 ноября 1994 года
г. Москва

Ваше Святейшество!
Ваше Высокопреосвященство!
Ваши Высокопреосвященства!
Ваши Преосвященства!

Весть прияв о скором собрании Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, коему — наряду с другими вопросами — предлежит обсуждение богословской ситуации в Церкви и, в частности, рассмотрение состояния официального православно-ориентального богословского диалога, со смирением имею привлечь внимание Церковного Священноначалия к некоторым выводам и заключениям в этом аспекте, которые явились результатом многолетних и многотрудных богословских изучений и размышлений Вашего бесполезного послушника - автора настоящих строк.

По благословению приснопамятного митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, тогдашнего Председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства, мною ещё в 1977 году, — а фактически несколько ранее, — были начаты и к середине следующего, 1978 года в основном завершены обширные богословские исследования в аспекте разработки доклада от Русской Православной Церкви к подготавливаемому Всеправославному Собору по теме: “Православие и Древние Восточные Церкви”.

Результаты проведённых исследований и сопутствующих переводов запечатлены в объёме 2 000 машинописных страниц. Однако, по кончине митрополита НИКОДИМА, последовавшей 5 сентября 1978 года во время его пребывания в Риме на погребении прежнего и избрании нового папы Римского, они остались невостребованными. Впоследствии резюмирующие материалы вошли в вышедшую в издательстве “Книга” в августе 1991 года — буквально в дни путча и проходившего тогда Первого Конгресса соотечественников-россиян — мою книгу “Философические и еологические опыты”.

Выводы, полученные в конечном итоге, не безызвестны Вашему Святейшеству и Священноначалию Русской Православной Церкви. По крайней мере, они должны быть известны. Ибо в марте 1981 года мною была представлена соответствующая Догматическая записка на имя Святейшего Патриарха ПИМЕНА, Постоянных Членов Священного Синода, Председателей Синодальных Комиссий и Комитетов, Председателей Комиссий от Русской Православной Церкви по православно-иноконфессиональному богословскому диалогу, а также ректоров духовных академий Русской Православной Церкви. Позднее данная Догматическая записка была опубликована в упомянутой книге “Философические и еологические опыты” (с. 213-252), которую многие представители епископата Русской Православной Церкви получили в дар. Книга находится также во многих ведущих библиотеках мира.

В последующие годы мною предпринимались и другие разнообразные шаги для привлечения к проблеме внимания Священноначалия Русской Православной Церкви, церковного народа и широких российских и международных научных кругов.

В частности, в сентябре 1993 года в аспекте проходившей тогда под эгидой Российской Академии наук Международной научной конференции “Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940 гг.” мною был прочитан доклад “К проблеме самотождественности современного православного христологического богословия”.

Предлагаемые выводы неутешительны, и игнорирование их чревато опасными для жизни Церкви коллизиями.

Как открылось, в русле православного (если иметь в виду адресную приписку) богословия ныне практикуется не одна, как это должно было бы быть, а по крайней мере целых три христологии, которые, — что, полагаем, очевидно и бесспорно, — не могут быть одновременно истинными, то есть верными древней церковной соборной и святоотеческой традиции. Всё это, кроме текстового, получило также запечатление и в графическом и табличном изображении.

Речь идёт, во-первых, о так называемой симметричной христологии, согласно которой единая Ипостась Христа понимается как Ипостась сложная, Богочеловеческая, не тождественная простой, Божественной лишь только Ипостаси Бога Слова. Симметричная христология традиционна, и построена она на основании традиционной же терминологии. Однако, к великому сожалению и печали, сия пребывает, можно сказать, в глубоком плюсквамперфекте, то есть позабыта и позаброшена ...

Доминирующей же в настоящее время является так называемая асимметричная христология. Согласно последней единая Ипостась Христа трактуется как тождественная простой, Божественной лишь Ипостаси Логоса. Эта христологическая схема не имеет древней церковной традиции, для православного богословия являясь нетрадиционной. Как таковая, она восходит к древним, но неправославным воззрениям, а в концептуальном аспекте - к нетрадиционной в том же смысле и дефектной томистской христологии. Терминологическая система, лежащая в основе этой схемы, в принципе традиционна. Исключение составляет главным образом некорректная трактовка знаменитого термино-понятия “воипостасирование” .

Асимметричная, по существу — томистская христологическая схема получила запечатление в основных догматических системах Русской Православной Церкви, а через посредство их переводов проникла в школь-ное богословие и других Православных Церквей. В результате нетрадиционная, неправославная христология, непроизвольно овладевая умами подавляющего большинства выучеников богословской школы, начинает преобладать в вероисповедных документах официального характера ... Всё это усугубляет опасность официального уклонения Церквей в неправославие.

Нетрадиционная асимметричная христологическая схема на основе нетрадиционной же терминологии практикуется в основном последователями парижской богословской школы (протоиерей Сергий Булгаков и т. д.). Эта христологическая схема - согласно коллегиальному мнению почти всех наличных в то время архиереев Русской Православной Церкви (Священного Синода официально тогда не существовало) - дважды - в августе и декабре - 1935 года была осуждена Московской Патриархией как еретическая, аполлинаристская. Однако и до сих пор она имеет своих апологетов и оказывает негативное влияние главным образом на церковных, можно сказать, “новых русских”, то есть неофитов. Не избегли инспирации с её стороны и некоторые записные богословы, - в частности, через посредство творений протоиерея Сергия Булгакова и, как это ни покажется странным, проф. В. Н. Лосского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа.

Вообще следует отметить следующее. Несмотря на то, что учение протоиерея Сергия Булгакова осуждено Церковным Священноначалием, оно весьма активно и широко репродуцируется даже в официальных и полуофициальных (“По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси...”) изданиях. Кроме того, софианская концепция открыто защищается ... официальными церковными богословами, которые — напротив — это чуждое Святой Православной Христовой Церкви учение, искажающее догматы православной веры и прямо повторяющее лжеучения, уже соборно осуждённые Церковью, и потому опасное для духовной жизни верных чад церковных, как говорится во всеархиерейском определении и последующих указах Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола Блаженнейшего Митрополита Московского СЕРГИЯ от сентября и декабря 1935 года, должны опровергать и отвергать, а защищать же — древнее православное соборное и святоотеческое богословие, само Православие.

Всем ли известно, что официальная церковная радиостанция названа во имя Софии, Премудрости Божией? При этом Премудрость Божия трактуется отнюдь не в соответствии с православной традицией, а вопреки ей - именно по-булгаковски, гностически. Но это уже другой вопрос ...

Более подробно и пространно предложенные в краткой формулировке выводы изложены в прилагаемой книге автора настоящих строк “Философические и еологические опыты” и в других материалах конкретной тематики, касающихся в том числе и проблем официального православно-ориентального богословского диалога.

В качестве небольшой иллюстрации к случаю, однако, рассмотрим христологические пассажи из главы “Ипостасное соединение природы (так!) во Христе” из недавно вышедшей книги профессора протоиерея Ливерия Воронова “Догматическое богословие. Из лекций, прочитанных для студентов 4-го курса Санкт-Петербургской духовной академии. Учебник для духовных учебных заведений” (Московская Патриархия. Издательский дом “Хроника”, 1994, с. 43-45). Книга прокламируется как изданная “по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II”.

“Церковь, — говорится здесь, — исповедует две полные природы во Христе (Божество и человечество), но лишь одну (Божественную) Ипостась — Ипостась Бога Слова.

Человечество не имеет в Нём особой, отдельной, личности, но оно воспринято в единство Его Божественной Ипостаси” (с. 43).

Асимметрия, как полагаем, очевидна. При сем, как это обычно наблюдается в наших учёных догматических руководствах, не приводится никаких дефиниций и не объясняется, что следует понимать под ипостасью и что — под природой, кроме констатации некого (также не обозначенного) различия между этими термино-понятиями и, соответственно, между реалиями, ими подразумеваемыми. Данная констатация осуществляется без лишних авторских слов (чтобы снять с себя ответственность?), посредством только сомнительной цитаты из протопресвитера Иоанна Мейендорфа.

Впрочем, в данной главе (и в других тоже?) вообще нельзя обнаружить собственно никаких авторских концептуальных комментариев или даже разъяснений: она почти целиком и полностью (более чем на 75 процентов) состоит из одних только весьма пространных цитат, цитат целенаправленно, можно даже сказать, тенденциозно подобранных, но отнюдь не доказательных. Некоторые цитаты притом тенденциозно же и фальсифицированы. В частности, во фрагменте из “Православного догматического богословия” протоиерея Николая Платоновича Малиновского (в авторской ссылке - Н. И. Малиновский), где в действительности говорится о том, что Сын Божий воспринял “в единство Своей Божественной Ипостаси ипостась человеческую” (!), неожиданно обнаруживаем вороновскую человеческую природу (!).

В аспекте преднамеренности в подборе цитат можно напомнить об одном древнем прецеденте. Некогда проф. В. В. Болотов, касаясь характера полемики св. Кирилла Александрийского против Нестория, отмечал: “...Кирилл избрал для себя одну часть догматических их (великих отцов 4-го века) изречений и придавал мало значения другой части, с нею не тождественной” (В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. — Пг., 1918. — С. 180). С аналогичным явлением мы встречаемся и здесь.

Если вернуться к древнему прецеденту, то проф. В. В. Болотов показывает и причины подобной избирательности в цитации, и её следствия. По его словам, “свою полемику он (Кирилл) повёл не только против того, что было ложного в системе Нестория, но не щадя и таких подробностей её, которые покоились на православном воззрении. В своём богословском направлении, — продолжает маститый историк, — Кирилл не только дошёл до той черты, какую указал для выражения православной истины Собор Халкидонский, но и перешёл эту черту, сделал один лишний шаг в сторону будущего монофизитства. Следовательно, он стоял от Нестория далее и требовал от него больше отречения, чем это было нужно для защиты Православия” (там же).

Возвращаясь к глобализирующим асимметричным посылкам (“Церковь исповедует...”) анализируемого примитива “из академических лекций”, “по благословению Патриарха Московского и всея Руси” прокламируемого в качестве “учебника для духовных учебных заведений”, следует категорически заявить:

Церковь, однако, никогда так не исповедала и не учила!

“Всё это бредни и софизмы ариан, Аполлинария, Евтихия и секты смесителей и акефалов... ” — писал в своём Большом Апологетике, вооружаясь против подобных приведённым утверждений почти двенадцать веков тому назад святитель Никифор Исповедник, патриарх Константинопольский († 828), выдающийся по учёности и авторитету защитник иконопочитания, императором Львом Армянином (по прозванию Хамелеон) за противление его иконоборческой политике заточённый в монастырь, где он и провёл остаток своей жизни, не преставая свидетельствовать православную веру. Прославление святителя Никифора как исповедника состоялось в 846 году.

Опровергая псевдобогословские доводы иконоборцев, древний православный полемист как бы от имени всего сонма предшествовавших ему отцов и учителей Церкви отклоняет и асимметричную христологическую формулировку, лежавшую в основании аргументации некоторых из противников икон и идентичную приведённой из цитируемого “Догматического богословия”. Он воспроизводит таковую в весьма красноречивом, как мы видели, контексте: “Всё это бредни и софизмы ариан, Аполлинария, Евтихия и секты смесителей и акефалов ...”, продолжая: “Так у них есть следующие места: “Так что говоря о плоти, что она имеет лицо не собственное, а Божие, мы признаем Бога в Божеской славе” .

Выявить идентичность двух воспроизведённых выше формул: “Человечество не имеет в Нем особой, отдельной, личности, но оно воспринято в единство Его Божественной Ипостаси” и “(Плоть) имеет лицо не собственное, а Божие”, - полагаем, не представляет большого труда. Вывод же отсюда с несомненностью очевиден и однозначен.

Весьма поучительным в данном случае может быть христологический экскурс сельского батюшки священника Герасима Кесарева из слободы Покровской Новоузенского уезда Самарской губернии, запечатлённый в его изданном карманным форматом творении “Историческое происхождение и сущность монофизитского учения о Лице Иисуса Христа и суд Вселенской Церкви относительно этого учения” (Саратов, 1890).

Сей провинциальный богослов-просветитель квалифицирует асимметричную христологическую формулу, аналогичную выдвигаемой ныне, как еретическую. Таковую сельский автор, в назидание нам, достигшим последних веков, представляет следующим образом: “На Божественное Лицо превечного Слова не иначе нужно смотреть как на внутреннюю, духовную Личность Иисуса Христа, а человеческое естество само по себе не было лицом, только в Боге и через Бога стало личным...”. Требуется ли ещё более выразительное свидетельство?

По словам св. Никифора Исповедника, даже многие из утверждавших неизобразимость Богочеловека ниспровергателей (на сем основании) святых икон, которых он именует аграфодокетами, не дерзали называть “Лицо и Ипостась (Христа) простыми (и несложными)”, то есть лишь Божественными, как сие, напротив, наблюдается ныне, - “а это что есть иное, как не Бог (токмо) ?” - и не делали “вывода, что Лицо относится к одному только Божескому естеству, а плоть остаётся без лица”, чтобы “не упразднить всё Домостроительство”. Ибо, продолжает Святитель, “при существовании двух естеств в одном Лице, причём Лицо одного естества (просто и несложно), ... а другое естество лишено лица, невозможно мыслить Христа даже только Богом” (!).

Мы же, — возглашает св. Никифор Исповедник, —“как научили нас богоглаголивые отцы, ... утверждаем, что Ипостась (Христа) ... есть нечто сложное и двойственное, представляющее соединение из двух природ ... ибо Слово, будучи всецелым Богом, соединяется со всецелым человеком, объединяясь в то же время в единую сложную Ипостась, ... (Которую отцы) называют Христом по тому и другому естеству. (...) Таково учение православное”!

“Всеми богословами и учителями Церкви, — продолжим словами св. Анастасия, патриарха Антиохийского († 599/600), — признаётся, что у различных природ (во Христе) одна Ипостась и что единение природ совершилось по Ипостаси Христа, Который не только состоит из Бога и человека, но один и тот же Бог и человек с неврежденными в единении природами, которые образовали через соединение сложную Ипостась, называемую Христом ... Один есть Христос, соединённый из обеих (природ), вместе Бог и человек”.

Даже Леонтий Византийский, православный богослов VI-го века, с именем которого, по словам проф. прот. Ливерия Воронова, обычно связывают “важное разъяснение Халкидонского ороса”, — хотя, преостроумно добавляет автор, “согласно данным критических исследований, можно считать, что тем богословом, который дал строго православное истолкование ипостасного соединения, был не Леонтий Византийский (один из оригенистов, выступавших против преподобного Саввы Освященного), а Леонтий Иерусалимский, писавший в защиту Халкидонского Собора и против оригенистов между 532 и 536 годами, автор сочинений “Против несториан” и “Против монофизитов” (с. 44), — даже традиционный Леонтий Византийский прямо выступает против асимметричной христологии.

“А что некоторые говорят, — в отрицание ошибочной христологической схемы пишет сей древний богослов, — будто человечество Христа не было прежде образовано и не имело прежде ипостаси в себе и не было воспринято совершенным, но имело Ипостась в Логосе, составив эту Ипостась из обоих (вместе с Божеством), это отчасти правда, отчасти - нет. Мы даже признаём, что он (воспринятый человек) не имел ипостаси в себе и не был прежде образован. Но того мы не признаём, чтобы из-за этого быть одной Ипостаси (то есть Ипостаси Логоса) обоих, так как иначе не может соединиться Бог и совершенный человек”.

Что же касается Леонтия Иерусалимского, автора упомянутых трудов, относящихся в действительности к последней четверти VI-го века, то в одном из них — “Против несториан”, — цитируемом в анализируемой книге, в полемических интересах он занимает крайнюю левую позицию, вплоть до тезиса: Слово воприродило (по некоторой аналогии с термином вounocmacupoвалo) плоть в собственную природу, — а в другом — “Против монофизитов” — совсем наоборот.

Здесь мы читаем: “Итак, истинно, что едина сложная из природ Ипостась, две же природы Господа нашего Иисуса Христа, истинного Бога.

... Должно заметить в речи о совершении единого живого чрез оба (естества), что каждая природа одному и тому же Христу придаёт свою жизнь: одна — естественную человеку жизнь, другая — естественную Богу жизнь, так что получается некое единое богомужно живущее Лицо ... из обоих, как бы имеющих самое взаимное единодушие”.

“... если совершится так называемое ипостасное соединение, — поучает Леонтий Иерусалимский, — то оно не произведёт единения природ, но лишь одной ипостаси, ибо ни бумага, ни грецкая губка не приходят в одну природу с водой, но в одну ипостась; так же и железо с огнём — в одну ипостась раскалённого куска, и камни и дерево — в некую ипостась дома: самые эти природы, взаимно соединённые, связанные в одно существование и состояние, образуют некоторую ипостась дома”.

Кроме того, безусловно, не следует упускать из виду и возможность тенденциозной интерполяции древних писаний. По отношению, в частности, к сочинениям именно Леонтия Иерусалимского такую возможность предполагает католический исследователь Чарльз Мёллер в статье “Монофизитские тексты Леонтия Иерусалимского”. Об этом пишет как раз цитируемый нашим автором протопресвитер Иоанн Мейендорф, который и использует откорректированные Чарльзом Мёллером тексты. Последние имеют уже сугубо симметричный характер. Однако по всей видимости именно испорченные фрагменты монофизитской направленности протоиерей Ливерий Воронов и извлекает из праха. А здесь-то и следовало бы ему обратиться к “данным критических исследований”...

Воспроизведём весьма выразительную интерпретацию святоотеческой христологической мысли с её традиционной симметричностью, интерпретацию, можно сказать, математическую. По словам санкт-петербургского же профессора И. Е. Троицкого, который преемственно трактовал Божество и человечество в качестве “составных частей Личности Богочеловека”, “Халкидонский Собор,... признавая двойство естеств,... устранял двойство лиц тем, что оба эти естества, представлявшие в качестве естеств две величины, объединялись одно с другим в третьем пропорциональном, представляемом Лицом, Которое и являлось представителем того и другого и Единым действующим в том и другом”.

“Как не бывает суммы без слагаемых, — писал проф. Н. Н. Глубоковский, — так не существует единой Личности без природ”.

Весьма назидательны христологические экскурсы и размышления Ф. С. Владимирского в сочинении “Антропология и космология Немезия, епископа Емесского, в их отношении к древней философии и патристической литературе” (Житомир, 1912).

По словам автора, “Мелетий монах (IX-й век), определяя с точки зрения своего ... взгляда на “состав” человека христологическое понятие “воипостасное”, говорит:

“Воипостасное есть то, что, будучи сложено с другим, отличным от него по существу, образует одну ипостась, ипостась сложную; так, например, человек составлен из души и тела, но ни душа одна не составляет ипостаси (личности), ни тело; они только существуют в ипостаси; а то, что образовалось из обоих (то есть человеческий индивид), составляет ипостась обоих”.

“Человек, — по словам Мелетия, - в силу самого единения души с телом, есть нечто иное, третье”...

В эту отвлечённую антропологическую схему Мелетия, — размышляет Ф. С. Владимирский, — легко вложить то христологическое содержание, которое действительно влагали в неё христианские писатели в своём учении о Богочеловеческом “составе” Христа: стоит только заменить главные термины: душа = Божество (Слова), тело = человечество (Христа), весь человек = Богочеловек Христос (единая “сложная” Ипостась) ”.

Приведённые и множество подобных свидетельств, которые можно найти в прилагаемых материалах, согласно подтверждают симметричность древней православной соборной и святоотеческой христологической традиции, которой отнюдь не свойственно отождествление Лица Христа и Лица Бога Слова, то есть единой сложной Богочеловеческой Ипостаси Посредника и Ходатая нашего спасения и простой, Божественной лишь Ипостаси Логоса. Соответственно традиционным было — напротив — осуждение и отвержение докето-ариано-аполлинарианской идеи Моносубъекта — Моноипостаси во Христе.

Во отвержение неправославной идеи Моноипостаси во Христе, чреватой опасностью, — вспомним остережение св. Никифора Исповедника, — “упразднить всё Домостроительство”, православные богословы издревле выдвигали многочисленные и многообразные аргументы и обоснования:

• нарушение, в случае моносубъектной концепции Воплощения, богословско-онтологических принципов;
• создание предпосылок к утверждению действительного теопасхизма, монэргизма, монофелитства и других неправославных учений;
• ниспровержение догмата иконопочитания и другие.

Однако в последние времена, как мы видим, в православном по имени богословии начинают преобладать неправославные асимметричные тенденции, в том числе и на официальном уровне. Но, по выражению св. Афанасия Александрийского, “это не учение Вселенской Церкви и не думали так отцы”!

Тем самым Церковная Полнота поставлена перед настоятельной и неизбежной необходимостью доктринального и терминологичекого самоосознания в свете древней православной церковной соборной и святоотеческой христологической и терминологической традиции и непременного и безусловного возвращения к исконному вселенскому преданию веры.

Ибо подобает “нам оставаться при том, что определено предками, которые, можно сказать, все делали благоискусно, разумно, со Святым Духом”.

Ибо отначала заблагорассуждено и благозаповедано “издревле пребывающую веру, которую и пророки, и Евангелия, и апостолы проповедали во имя Господа нашего Иисуса Христа, ... всегда содержа, хранить нам и, до конца храня, соблюдать”.

“В этой вере, как Божественной и апостольской, необходимо ... пребывать всем, ... и никто не должен извращать её хитрыми умствованиями ... (являя себя как бы) премудрее апостолов, тайнозрительнее пророков, полновластнее евангелистов или полномочное Самого Господа...” (св. Афанасий Александрийский).

Возвращение к древней православной церковной соборной и святоотеческой христологической традиции, “возврат к истокам” , который, по мысли протоиерея Георгия Флоровского, и является единственно возможным “открытием новых путей” и “обретением новых кругозоров”, обязателен и неизбежен.
И всякое промедление на сей стезе превращается в упорствование в грехе противления истине, которая открыта всякому, взыскующему её: “Вопроси отцев твоих — и рекут тебе, старцев твоих — и возвестят тебе” (Втор. 32, 7).

Ваше Святейшество!
Ваше Высокопреосвященство!
Ваши Высокопреосвященства!
Ваши Преосвященства!

В нынешней сложнейшей ситуации, — когда официальные церковные богословы являются проводниками нетрадиционных христологических идей и когда Церковь, пребывая в положении заложницы чванливой некомпетентности, поставлена перед реальной опасностью уклонения в неправославие, — особенно возрастает роль и ответственность Церковного Магистериума, Священного Синода, всего епископата Русской Православной Церкви, каждого его представителя, в архиерейской ставленнической присяге обещававшегося, назидая и утверждая церковный народ в истине, утешать его “во здравем учении” (Тит. 1, 9) и отвращать “мудрствовати ... противная православной восточной вере”.

Чтобы показать, сколь велика ответственность, лежащая на тех, коим вручено служение учительства, — ведь речь идёт о вере и, следовательно, о спасении! — со смирением дерзаю напомнить о 15-м правиле Константинопольского двукратного собора. Согласно последнему, епископы, проповедующие ересь всенародно и учащие оной открыто, являют собой “не епископов, а лжеепископов и лжеучителей”.

То же, очевидно, относится и к тем, кои поощряют проповедь ереси или не пресекают таковую, будучи привлечены вниманием к ней.

Ныне же никаких вин ни на кого возводить не должно. Кризисная ситуация в православном богословии — это наша общая беда, наш общий недуг.

И сей злопагубный недуг, чреватый непоправимыми последствиями, ныне ещё может быть уврачёван и устранён сравнительно простыми средствами.

Этому споспешествует, во-первых, то благоприятное и весьма утешительное обстоятельство, что Символические книги Православной Церкви, — хотя происхождение их и восходит к тем временам, когда уже наблюдалось постепенное проникновение в русское и вообще православное богословие нетрадиционных томистских христологических идей, — неврежденно отражают древнюю соборную и святоотеческую веру.

С другой стороны, преодоление кризиса облегчается и тем, что доныне Русская Православная Церковь формально не связана никакими официальными документами вероисповедного характера, принятыми на общецерковном уровне, в коих бы обретались неправославные христологические формулировки.

Однако некоторые из документов подобного рода, преисполненные дефектными формулами, уже парафированы представителями Московского Патриархата, так же как и других Православных Церквей.

Имеются в виду официальные результативные материалы Смешанной богословской комиссии по официальному православно-старокатолическому диалогу (1975) и — теперь уже — Смешанной богословской комиссии по православно-ориентальному официальному диалогу, предлежащие одобрению со стороны как отдельных Поместных Православных Церквей, так и всей Православной Полноты.

Ныне же, даже не будучи утверждены на региональном или всеправославном уровне, эти дефектные документы являют собой очевидное публичное свидетельство и подтверждение нетрадиционности, а следовательно — и неправославности позиции официальных представителей Московского Патриархата, а также представителей других Православных и Ориентальных Церквей. Среди таковых большинство составляют епископы!

И здесь сразу же всплывает в памяти бескомпромиссное остережение, запечатленное в 15-м правиле Константинопольского двукратного собора... !

Всецерковное же одобрение сих дефектных документов, выпадающих из древней православной соборной и святоотеческой вероисповедной традиции, к чему подталкивают и влекут нас корыстные, льстивые и невежественные греки, несомненно будет означать уже официальное впадение Церкви в ересь!

В аспекте осложняющих обстоятельств необходимо иметь в виду то, что духовные школы Русской Православной Церкви, в основу курса догматического богословия в которых полагаются учебные руководства, проводящие, как мы видели, нетрадиционные христологические идеи, являют собой, можно сказать, рассадник неправоверия. Это, в свою очередь, неизбежно приводит к искажению христологических критериев в русской просвещённой тем более высшим духовным образованием богословской среде. В конечном же итоге всё это ставит Русскую Православную Церковь на край доктринальной пропасти ...

Отсюда становятся очевидными те первые необходимые и неизбежные шаги, кои непременно должны быть предприняты для предотвращения соскальзывания Церкви в разверзшуюся пучину и для возвращения к источному преданию веры: проведение широких христологических изучений в контексте древней православной церковной соборной и святоотеческой вероисповедной традиции.

К великому сожалению, в течение многих десятилетий таковая просто игнорировалась, как игнорируется и теперь. Ведь она не вписывается в прокрустово ложе некорректной томистской христологии, которая некогда была ошибочно воспринята церковным Западом, а затем и Востоком в качестве непререкаемого свидетельства и неоспоримого мерила православности ...

И замедление в преодолении греха противления истине и в возвращении к животворным отеческим истокам отнюдь не допустимо и не может иметь никакого оправдания!
И здесь несомненную и своевременную помощь могут оказать, как говорят ныне, альтернативные исследования, то есть глас народа Божия, который — как самое Тело Церкви — в конечном итоге и является, по словам Послания Восточных Патриархов, хранителем древнего благочестия.

Итак, во свидетельство многократно декларированной от имени Церкви верности вере православной, вере отеческой, “пока ещё некоторые, по-видимому, не пали, пока ещё хранится след древнего состояния, прежде чем настигнет церкви полное крушение, — вновь воскликнем и воззовём словами св. Василия Великого и его единомышленных соепископов, — поспешите, ... поспешите”!

Неключимый раб Божий
и бесполезный послушник Вашего Соборного Богомудрия
диакон Андрей Юрченко

22 ноября 1994 года
г. Москва

НЕКОТОРЫЕ АКТЫ ОБЛИЧИТЕЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

1975

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Несколько догматических записок (“Qui pro quo” и другие), направленных на имя приснопамятного митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений,

— по поводу ошибочных тенденций христологического характера в аспекте православно–ориентального диалога в его неформальной стадии — стадии неофициальных консультаций между богословами Восточной Православной Церкви и Древних Восточных Православных Церквей в Орхусе, 1964, Бристоле, 1967, Женеве, 1970, и Аддис-Абебе, 1971.

1976

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Догматическая записка, направленная на имя приснопамятного митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений,

— с анализом результативных документов, подготовленных Смешанной богословской комиссией по православно–старокатолическому диалогу (август 1975 года, Шамбези, близ Женевы, Швейцария).

Данная догматическая записка послужила стимулом для дальнейшего — уже официального — изучения упомянутых результативных документов в заседаниях Синодальной комиссии по вопросам христианского единства и межцерковных сношений. Рабочий анализ остальных — кроме христологического — разделов документов был подготовлен профессором Московской духовной академии Димитрием Петровичем Огицким и профессором Санкт–Петербургской (тогда — Ленинградской) духовной академии протоиереем Ливерием Вороновым.

Суммировав результаты изучений и дискуссий, Комиссия официально высказала целый ряд замечаний по содержанию документов, отметив некорректность некоторых обретающихся в них формулировок вероучительного и канонического характера. Выводы Комиссии были изложены в послании митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений, на имя митрополита Берлинского и Среднеевропейского ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха Средней Европы, члена Смешанной богословской комиссии по православно–старокатолическому диалогу от Московского Патриархата. Послание датировано 17 августа 1977 года и опубликовано в третьей книжке “Журнала Московской Патриархии” за 1978 год (с. 62 и далее).

“Я прошу Вас, — говорилось в послании митрополита НИКОДИМА, — представить членам Смешанной богословской комиссии (на очередном заседании в августе 1977 года) наши (замечания и) предложения об изменении отдельных мест общего текста результативных документов заседания 1975 года и предложить внести соответствующие изменения в текст, которые, с нашей точки зрения, улучшают его”.

В частности, здесь отмечалось: “Настораживает категоричное отвержение” в контексте результативных документов соборных и святоотеческих христологических формул, например, формулы “из двух природ” (единый Христос), которую “употребляли святые Кирилл Александрийский, Леонтий Византийский, преподобные Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин и многие православные богословы. Кроме того, косвенно этот термин трижды употреблён в 7–м анафематизме V–го Вселенского Собора ... Поэтому такое категоричное отвержение его ... может быть неправильно понимаемо”.

1976

ЕВХАРИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Догматическая записка, направленная на имя приснопамятных Святейшего Патриарха Московского и всея Руси ПИМЕНА и митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений,

— по сравнительно–богословскому анализу статьи профессора Санкт–Петербургской (тогда — Ленинградской) духовной академии Н. Д. Успенского “Анафора”, опубликованной в публикуемом Издательским отделом Московской Патриархии сборнике “Богословские труды” № 13.

Святейшим Патриархом Московским и всея Руси ПИМЕНОМ настоящая догматическая записка была направлена на отзыв в Московскую духовную академию. Отзыв с приложенным пространным догматическим экскурсом был подготовлен в июне–июле 1976 года приснопамятным профессором Василием Дмитриевичем Сарычевым, почившим в иноческом чине.

В заключении профессора В. Д. Сарычева, в частности, говорилось: “В своём анализе диакон Андрей Юрченко руководствуется различными памятниками Церковного предания — в виде творений святых отцов, текстов символических книг и Архиерейской присяги, литургических формул, высказываний православных богословов и т. п. В каждом случае использования этих документов проявляется ясная, богословски–грамотная аргументация, придающая замечаниям и выводам диакона Андрея Юрченко безусловно православный характер и убедительность, доступную, кажется, для любого православного читателя.

В результате анализа он (диакон Андрей Юрченко) ясно показал, — несомненную, впрочем, и без того, ошибочность, неправославность понимания Евхаристии профессором Н. Д. Успенским”.

Профессор В. Д. Сарычев счёл “целесообразным более подробно рассмотреть учение Церкви о таинстве Евхаристии”, во второй части своего отзыва дополнительно обратившись “к широкому составу Церковного предания и богословских высказываний по поводу этого догмата”, согласно его заявлению, “для более полной оценки работы отца диакона Андрея Юрченко и показания её церковности, при учёте чрезвычайной важности поднятого им вопроса”.

Адекватную реакцию настоящая догматическая записка вызвала и со стороны приснопамятного митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений.

1976

ЛИТУРГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Догматическая записка, в дополнение к предыдущей несколько позднее направленная на имя приснопамятных Святейшего Патриарха Московского и всея Руси ПИМЕНА и митрополита Ленинградского и Новгородского НИКОДИМА, председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений,

— по проблеме ошибочного оправославливания профессором Санкт–Петербургской (тогда — Ленинградской) духовной академии Н. Д. Успенским чина англиканской литургии (“Вечери Господней”) в ряде статей, опубликованных в “Журнале Московской Патриархии”.

1977

Принимая во внимание, в частности, означенные критико–аналитические христологические исследования диакона Андрея Юрченко, во второй половине года приснопамятным митрополитом Ленинградским и Новгородским НИКОДИМОМ, председателем Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства и межцерковных сношений, Его Преподобию была поручена разработка доклада от Русской Православной Церкви к подготавливаемому Всеправославному Собору по теме: “Православие и Древние Восточные Церкви”.

В этом аспекте была проделана большая пропедевтическая работа, поскольку многие проблемы в их решении необходимо было переосмыслить и, отказавшись от застаревших, стереотипных, но не адекватных трактовок, изложить заново, теперь уже в свете древней православной церковной соборной и святоотеческой христологической традиции. Подготовлено более 2 000 страниц машинописного текста исследовательского и переводного содержания.

Краткое изложение выдвигаемых подходов в освещении терминологической и богословской проблематики православного и ориентального направлений составило содержание догматической записки “К вопросу о некоторых аспектах развития современного православного христологического богословия”, представленной приснопамятному митрополиту НИКОДИМУ в июле 1978 года.

Однако по безвременной кончине этого выдающегося иерарха, последовавшей 5 сентября 1978 года и наступившей в Риме, дальнейшая работа над докладом, к сожалению, была приостановлена.

1981

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Догматическая записка “О некоторых аспектах развития современного православного христологического богословия”, составленная с привлечением новейших результатов, полученных в контексте самостоятельно продолженных научных изысканий, и 15 марта, в Неделю Торжества Православия, направленная на имя приснопамятного Святейшего Патриарха Московского и всея Руси ПИМЕНА, Постоянных Членов Священного Синода Русской Православной Церкви: бывшего Преосвященного митрополита Киевского и Галицкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха Украины, тогда — председателя Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства; приснопамятного Преосвященного митрополита Ленинградского и Новгородского АНТОНИЯ; Преосвященного митрополита Таллинского и Эстонского АЛЕКСИЯ, управляющего делами Московской Патриархии, председателя Учебного комитета при Священном Синоде Русской Православной Церкви; Преосвященного митрополита Крутицкого и Коломенского ЮВЕНАЛИЯ, председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата; а также: Преосвященного митрополита Минского и Белорусского ФИЛАРЕТА, члена Смешанной богословской комиссии по православно–старокатолическому диалогу; Преосвященного архиепископа Волоколамского ПИТИРИМА, председателя Издательского отдела Московского Патриархата, члена Межправославной богословской комиссии по диалогу с Древними Восточными Церквами — от Русской Православной Церкви; Преосвященного архиепископа Дмитровского ВЛАДИМИРА, ректора Московской духовной академии и семинарии; Преосвященного архиепископа Выборгского КИРИЛЛА, ректора Лениградской духовной академии и семинарии.

Настоящая догматическая записка тогда не возымела должного действия и осталась без ближайших последствий.

1986

СОФИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА. ИМЯСЛАВИЕ

Н. С. Семёнкин. Философия богоискательства. Критика религиозно–философских идей софиологов. —М.: Политиздат, 1986.

Книга главным образом посвящена анализу различных аспектов софиологии, но касается и отдельных вопросов имяславия.

Здесь, в частности, говорится: “В конце XIX — начале XX столетия в русской богословской и религиозно–философской мысли просматриваются два направления: “академическое”, ортодоксально–церковное богословие и богословие нецерковное, светское, развивавшееся преимущественно вне стен духовной академии и отступившее от ортодоксии”.

К этому последнему относятся софианские воззрения В. С. Соловьёва и его последователей священника Павла Флоренского и протоиерея Сергия Булгакова (с. 5–6).

Фактологически вполне обоснованно и точно светский автор, в настоящее время — доктор философских наук, профессор, ведущий, в частности, спецкурс “Русская религиозная философия XX века (софиология — имяславие — евразийство)” в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации для аспирантов и докторантов, специализирующихся по кафедре религиоведения и государственно–церковных отношений, констатирует: софианское богословствование протоиерея Сергия Булгакова в середине 30–х годов, а конкретно — в 1935 году, “было осуждено и объявлено “еретическим” одновременно и Московским Патриархатом, и так называемой “карловацкой иерархией”. Официально, — подчёркивается, — это осуждение до сих пор никем н е о т м е н е н  о” (с. 169; см. с. 6, 9, 127 и другие).

Однако, — продолжает автор, — “сейчас наступил момент, когда известная своим консерватизмом Православная Церковь начинает выказывать готовность к ассимиляции софиологических идей” (с. 35).

“Прежняя "е р е с ь", — вполне справедливо заключает Н. С. Семёнкин, — берётся Церковью на вооружение” (с. 36)!

В качестве аргумента в пользу приведённого весьма серьёзного, безапелляционно осудительного вердикта автор ссылается на многочисленные факты появления в о ф и ц и а л ь н о  й ц е р к о в н о й печати (в “Журнале Московской Патриархии”, “Богословских трудах” и других изданиях), начиная, по крайней мере, с начала 70–х годов, множества публикаций, в которых “предпринимаются попытки реанимировать (гальванизировать) софиологию”, внедрить её “в современное богословское мышление” (с. 35–36, 171, 173 и другие).

Далее Н. С. Семёнкин пишет: “В настоящее время Русская Православная Церковь приняла на вооружение имяславие и софиологию. Ныне это два самых влиятельных течения в русском православном богословии” (с. 56).

Имяславие, напомним, ещё ранее, чем софиология, о с у ж д е н о как ересь(с. 47 и другие) и, соответственно, отнюдь не реабилитировано.

Первым из официальных церковных осудительных актов “явилось постановление Константинопольского Патриарха ИОАКИМА III–го от 2–го сентября 1912 года, вторым — постановление Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 27–го августа 1913 года” (Священник Роберт Слесинский. Начало своеобразной русской философии языка: имеславие и имеборчество. — “Путь Православия”. — М., издание Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата. — № 3. — 1994. — С. 77; при цитации терминология оригинала сохранена).

Инициаторами синодального осуждения имяславия как ереси были тогда члены Святейшего Синода архиепископ Антоний (Храповицкий) и архиепископ Никон (Рождественский). Последний являлся также и членом Государственного Совета.

С другой стороны, цитирует Н. С. Семёнкин, обращаясь к церковным изданиям (с. 51), “в годы афонских споров об Имени Божием вокруг священника Павла Флоренского сплотился круг богословов (ректор МДА епископ Феодор, М. Д. Муретов, С. Н. Булгаков, В. Ф. Эрн, М. А. Новосёлов, Вл. А. Кожевников), которые мужественно защищали имяславие как церковное учение” (“Журнал Московской Патриархии”, 1982, № 4, с.17; “Богословские труды”, № 23, 1982, с. 269).

Что касается непосредственных апологетов синодально осуждённой ереси, софиологов–имяславцев, то на самом деле они по преимуществу, как уточняет автор, “защищали имяславие лишь тайком, всячески при этом маскируясь”. В частности, сам священник Павел Флоренский “совместно с журналистом Щербовым, сотрудником ... газеты “Земщина”, в 1913 году, “разумеется, анонимно”, публикует статью в защиту имяславцев под одиозным названием: “Архиепископ Никон – распространитель "ереси"”.

“Аноним доказывал, — пишет Н. С. Семёнкин, — что, проявляя усердие не по разуму, член Синода Никон ищет крамолу там, где её нет и быть не может. В заключение делался вывод, что, разжигая церковные страсти вокруг так называемой "ереси", Никон сам же её и распространяет”.

Священнику Павлу Флоренскому принадлежит также и анонимное предисловие к книге возглавителя имяславцев иеросхимонаха Антония (Булатовича) “Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус” (М., 1913).

В отличие от вышеупомянутых апологетов уже теперь, в наше время прежде бывшие и остающиеся ереси открыто проповедуются в церковной печати, вопреки прежним официальным, до сих пор никем ещё не отменённым запретам.

Нынешняя же Ц е р к о в ь безмолвствует...

СОФИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний. Из истории новгородской иконографии. — “Богословские труды”. — Издание Московской Патриархии. — № 27. — М., 1986. — С. 61–80.

Статья острой антисофианской направленности. Интересно отметить, что в этой же книжке “Богословских трудов” помещена статья монахини Елены {Е. Казимирчак–Полонская, 1902–1994 (?)} “Профессор протоиерей Сергий Булгаков (1871–1944)” (с. 107 и далее), имеющая совершенно иную, крайне апологетическую ориентацию.

Статья, опубликованная под именем митрополита Антония, но имеющая, по всей вероятности, свою предысторию, вызвала, естественно, определённый критический отклик и в российских, и в парижских околоцерковных и околобогословских кругах.

В номере 149 “Вестника русского христианского движения” (1987) “спору о софиологическом богословии” посвящён и так и озаглавлен целый раздел, составляющий более половины книжки. Во введении названная статья охарактеризована Никитой Струве как “высокомерно–холодный и несправедливо–односторонний выпад против софиологических построений, в частности, против богословских воззрений отца Павла Флоренского”.

“Богословское обсуждение софиологических концепций и интуиции, – читаем здесь, – всячески следует приветствовать как проявление и залог жизненности церковного общества. Но почему, большей частью, софиологические построения вызывают не столько спокойный спор, сколько упрощённое и безапелляционное осуждение? Стоит только сравнить тон статьи монахини Елены о Булгакове, полный любви и тепла, с холодным, псевдообъективным тоном обличителя отца Павла Флоренского, чтобы почувствовать духовную опасность "ортодоксализма", христианства без любви...”

Ответ на сии печалования можно найти, полагаем, хотя бы у означенного выше Н. С. Семенкина: да потому, что “софиологические прозрения и интуиции” о с у ж д е н  ы Священноначалием Русской Православной Церкви как е р е с ь ещё в 1935 году и до сих пор отнюдь не реабилитированы, ибо сие просто невозможно. Ведь они, в частности, основаны на абсолютно иной терминологической и, соответственно, концептуальной системе, имеющей со святоотеческим богомудрием лишь фрагментарное, да и то только лишь вербальное сходство. И верные служители и чада Церкви предостережены от увлечения таковыми новоизобретениями и призваны “к неуклонной верности “здравому учению”.

1990

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Прошение на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ ВТОРОГО от 10 июля 1990 года о направлении Его Преподобия в зарубежную научную командировку для работы в западных библиотечных фондах и подготовки к написанию руководства по христологическому богословию в целях преодоления возникшей в настоящее время кризисной ситуации, в аспекте которой в русле православного богомудрия “практикуется ныне не одна, как это должно было бы быть, а целых т р и христологии, которые, понятно, не могут быть одновременно истинными, то есть верными древней церковной соборной и святоотеческой христологическоа традиции”.

В качестве иллюстрации в прошении приведен пример вероучительной неадекватности согласительных документов, принятых в контексте богословского диалога между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами, что было и до сих пор ещё остаётся чреватым опасностью — в случае рецепции этих документов на церковном уровне — официального уклонения Церкви в е р е с ь (!).

1991

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Епископ Каллиопий. Измена Православию. — Пирей, 1991 (библиография — из статьи Антона Тускарёва “От ереси церковно–государственной к ереси догматической (по поводу подписания в Шамбези соглашения с монофизитами)”, опубликованной в широко известной в православных кругах газете “Русский вестник”. — № 40 (72), 1992).

В книге на основании обстоятельного анализа с православной точки зрения согласительных документов, принятых в контексте официального богословского диалога между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами 28 сентября 1990 года в Шамбези, близ Женевы, Швейцария, перспектива воссоединения с ориенталами квалифицируется как и з м е н а Православию.

Автор, по всей вероятности, принадлежит к грекам–старостильникам.

1992

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Антон Тускарёв. От ереси церковно–государственной к ереси догматической (по поводу подписания в Шамбези соглашения с монофизитами). — “Русский вестник”. — № 40 (72), 1992.

В статье, содержащей — наряду с не совсем верными — целый ряд и справедливых замечаний, заявляется о недопустимости воссоединения Православной Церкви с Церквами Ориентальными на основании принятых, в частности, в сентябре 1990 года согласительных документов, что квалифицируется как “полная капитуляция "православных" представителей перед лицом монофизитов, целиком оставшихся "при своём" и не отступивших от своей ереси ни на шаг”.

“Перед нами ещё один шаг процесса всемирной апостасии, процесса необратимого отступления от богооткровенной истины уже в самой Церкви, — говорится здесь. — Если это соглашение рассматривать само по себе, то оно является ересью, уже осуждённой Вселенскими Соборами; на фоне картины общего церковного благочестия и правого исповедания веры оно бросалось бы в глаза и возмущало бы всех, как тёмное пятно на светлой ризе.

Но на фоне же всеобщего отступления и постоянных измен Православию, возведённых в норму поведения иерархии большинства нынешних юрисдикций, ещё одно еретическое соглашение мало кого удивляет и ужасает. Примечательно и то, что подобный догматический документ принципиального характера от лица всей Поместной Русской Церкви подписывают какие–то чиновники от Патриархии (Н. Заболотский и Г. Скобей), — и это совершается в полной тайне, без вынесения на обсуждение Собора, без поставления в известность церковного народа, который, согласно Посланию Восточных Патриархов 1848 года, есть хранитель истины церковной”.

1993

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Проблема самотождественности современного православного христологического богословия и парижская богословская школа. — Доклад на Международной научной конференции “Культурное наследие российской эмиграции: 1917–1940 гг.” — Москва, 8–12 сентября 1993 года.

Тема доклада, полагаем, говорит сама за себя: если существует проблема тождественности, то существует и проблема несамотождественности современного православного христологического богословия, о чём уже многократно говорилось ранее.

1993

СОФИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Владимир Шохин, доктор философских наук. Демократия от богословия, или Новое учение о Софии. — “Православная беседа”. Ежемесячный духовно–просветительский журнал. — 1992. — № 2. — С. 26.

Статья острой антисофианской ориентации. Софиологию автор называет одним из тех еретических направлений, “которые оказываются исключительно "актуальными" именно для современности”. “Это течение, — пишет он, — заслуживает специального внимания по нескольким причинам. Во–первых, за ним стоят имена очень солидных представителей отечественной религиозно–философской мысли, и многие не всегда могут отличить в их наследии элементы православного мышления от того, что за рамки этого мышления однозначно выходит (а потому верят и в то, что софиология — это новый этап именно православной мистики). Во–вторых, софиология — наше национальное, самобытное "достояние" и потому является известным искушением для тех, кто считает, что русское Православие может оставаться Православием, не обладая, так сказать, "родовыми" признаками. В–третьих, хотя софиология — течение сугубо элитарное, ориентированное на весьма образованного читателя, многие моменты его учения о Богоматери воспроизводятся в лжеучениях совсем иного, "популистского" типа, распространяющихся в гораздо менее взыскательной среде, из которой появляется, например, "Богородичный центр"”.

Интересно отметить, что анонс на обложке журнала прокламирует данную статью следующим образом: “Наследие древней ереси”. Однако это редкостное явление. В настоящее время появляется множество публикаций как раз прямо противоположной интенции, в том числе, как уже отмечалось, — в официальных и официозных церковных изданиях.

1994

ХРИСТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА

Диакон Андрей Юрченко. Догматическая записка, направленная на имя Его Святейшества, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ ВТОРОГО, Преосвященного митрополита Минского и Слуцкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Богословской комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви; Преосвященных членов Архиерейского собора Русской Православной Церкви, проходившего в Московском Свято–Даниловом монастыре 29 ноября — 2 декабря 1994 года,

– по вопросу о несамотождественности современного православного христологического богословия.

Группа клириков и мирян Санкт–Петербургской митрополии. Догматическая записка, в преддверии Архиерейского собора Русской Православной Церкви (29 ноября – 2 декабря 1994 года, Московский Свято–Данилов монастырь) направленная на имя Преосвященного митрополита Минского и Слуцкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Богословской комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви,

— с критическим анализом результативных согласительных документов, принятых в контексте завершившегося богословского диалога между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами Смешанной богословской комиссией по православно–ориентальному диалогу в 1989, 1990 и 1993 годах и представленных на общецерковное рассмотрение и утверждение в аспекте воссоединения Церквей.

“Мы крайне обеспокоены, — говорится здесь, — теми плодами, которые принёс "экуменический диалог" с восточными сообществами, не признающими IV Халкидонский и последующие Вселенские Соборы.

Как известно, без обсуждения с церковным народом, втихомолку, в 1993 году Комиссия по диалогу в Шамбези подписала документ, в котором от имени Поместных Церквей — участниц диалога принимается обязательство снять все анафемы, когда–либо наложенные на монофизитов, и установить с ними общение в Таинствах.

Ранее в постановлениях, [принятых в] 1989 году в [монастыре] Анба Бишой и в 1991 году – в Шамбези, было предложено общее исповедание веры — православных и еретиков–антихалкидонитов.

В силу принятия этих постановлений Русская Церковь оказывается ныне перед необходимостью выразить общецерковное мнение по поводу этих решений и либо одобрить действия её представителей в Комиссии по диалогу, либо дезавуировать их.

Публикации в прессе (например, в “ЖМП”, 1994, № 4) и ныне доходящие до верующих отрывочные сведения позволяют заключить, что исподтишка подготавливается официальное одобрение результатов диалога с монофизитами.

Этим и вызваны опасения, ставшие поводом настоящего письма. Ибо совершенно очевидно, что предлагаемый проект унии с монофизитами есть е р е с ь.

(...) Не менее богохульной и притом более откровенной является попытка обоснования нынешней унии тем, что [якобы] прежде бывшие осуждения монофизитов были ошибочными и ныне с несомненностью подлежат отмене.

Мало сказать, что здесь вменяется ни во что кровь мучеников и исповедников, противостоявших подобным униям прежде. Отмена решений сразу четырёх Вселенских Соборов, осуждавших монофизитов, предлагается с такой наивной прямотой, что остаётся спросить: кто эти [числом] 21 богословы, подписавшие "шамбезийское исповедание",— несчастные и больные люди, возомнившие, что получили откровение, чтобы исправить [веру] 1332 святых отцов (считая только бывших на четырёх Вселенских Соборах)? Или, может быть, люди, исповедующие какую–то свою веру, не имеющую ничего общего с Православием?

Возникает также вопрос: кто избрал и направил двоих таких "богословов" для подписания документа от лица нашей Поместной Церкви?

(...) Досточтимые архипастыри! Мы, увы, по теплохладности привыкли не реагировать на унижение Православной веры, происходящее на различных экуменических сборищах, считая это личным грехом непосредственных их участников. Но принятие унии с еретиками, хулящими святые догматы и Святые Соборы, ставит перед каждым членом Русской Православной Церкви Московского Патриархата вопрос о том, согласно ли с учением Церкви оставаться в юрисдикции епископата, порвавшего со Христом и сочетававшегося с велиаром? Ведь согласие архипастырей с ересью навлекает анафему не только на них самих, но, в силу органического единства Церкви, и на их пасомых.

Время изменилось, и скрыть или завуалировать унию с еретиками не удастся.

Просим вас уклониться от зла – мнимого единения с еретиками — и сотворить благо — подтвердить верность, если надо, то и до крови, Святой Вселенской Православной Церкви”.

Владимир Василик, аспирант, Санкт–Петербург. Догматическая записка, в преддверии Архиерейского собора Русской Православной Церкви (29 ноября – 2 декабря 1994 года, Московский Свято–Данилов монастырь) направленная на имя Преосвященного митрополита Минского и Слуцкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Богословской комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви,

— с критическим анализом результативных согласительных документов, принятых в контексте завершившегося богословского диалога между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами Смешанной богословской комиссией по православно–ориентальному диалогу в 1989, 1990 и 1993 годах и представленных на общецерковное рассмотрение и утверждение в аспекте воссоединения Церквей.

Касаясь, в частности, вопроса информированности народа Божия по проблеме православно–ориентального богословского диалога в аспекте воссоединения Церквей и самой проблемы воссоединения, сей аспирант Санкт–Петербургского университета, псаломщик храма во имя Шестаковской иконы Божией Матери, член Кирилло–Мефодиевского православного братства Минской епархии Белорусского Экзархата с представительством в Санкт–Петербурге, пишет:

“Почему мы должны узнавать о перспективах [проведения в жизнь решений, принятых в контексте православно–ориентального диалога] из карловацких журналов, почему за исключением сухого коммюнике в "ЖМП" в 1991 году к русским православным читателям не поступало практически никакой информации? Ведь речь идёт о событии мирового значения, касающемся 125 миллионов православных христиан и 30 миллионов монофизитов, Церквей и церквей с тысячелетней историей. Речь идёт о важнейших духовных вопросах, мучивших Церковь полтора тысячелетия.

Такие важные переговоры требовали бы широкого церковного участия: экспертизы богословов и духовных школ, совета старцев, оповещения всего священства, молитвы всей Церкви, наконец. Между тем создаётся впечатление, что не только священство, но и большинство епископата остаётся неинформированным об этих переговорах и их значении, и даже о том, что этот вопрос будет обсуждаться на Архиерейском соборе.

Страшно, что жизненные вопросы Церкви, требующие легальности и широкого обсуждения, засекречены и отданы на откуп какой–то паре архиереев, двум–трём чиновникам и двум профессорам, к тому же, как мы видели, профессорам, достаточно некомпетентным.

Неужели правы внешние хулители, утверждающие, что высшая иерархия Русской Православной Церкви ничем не отличается от партийной советской номенклатуры с её любовью к секретности, с её безответственностью и неподотчётностью никому?

Однако в современных условиях гласности такое молчание означает нечто даже худшее, а именно попытку за спиной народа Божия, священства и монашества провести антицерковную унию, которая самими её участниками с очевидностью понимается как нечто, не приемлемое для большинства церковного народа, иначе не было бы такой секретности.

(...) Признание одной общей веры с монофизитами, требование снятия анафем и перехода к взаимному [евхаристическому] общению [с ними] при том, что они не изжили своих древних ересей, фактически равнозначно принятию крещения и жертвы еретика... — Да не будет!

Но если это так, тогда это означает одно: высшее руководство Русской Православной Церкви определённо впало в ересь, ересь в отношении учения о Церкви как о Едином Теле Христовом, и рано или поздно оно будет сметено, ибо Господь не потерпит такого поругания Своей Церкви и народ Божий не пойдёт за приспособленцами и человекоугодниками. Нельзя испытывать долготерпение Господне и терпение народа Божия. Народ пока ещё доверяет иерархии, но он, как показывает печальный исторический опыт уний, сразу же восстанет против неё, если, не дай Бог, это соглашение состоится.

... Пока ... ещё есть время, ... [чтобы] спасти положение в Церкви, не допустить в ней раскола, не дать разразиться не слыханным в ней бурям, которые неминуемо воспоследуют, если с монофизитов будут сняты анафемы и если мы примем их веру (а именно это получается в результате принятия этого "ороса")”.

Василий Лурье, преподаватель Санкт–Петербургского института богословия и философии;

диакон Андрей Кураев, декан философско–богословского факультета Российского православного университета во имя св. Иоанна Богослова.

Догматическая записка, в преддверии Архиерейского собора Русской Православной Церкви (29 ноября — 2 декабря 1994 года, Московский Свято–Данилов монастырь) направленная на имя Преосвященного митрополита Минского и Слуцкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Богословской комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви,

— с критическим анализом результативных согласительных документов, принятых в контексте завершившегося официального богословского диалога между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами Смешанной богословской комиссией по православно–ориентальному диалогу в 1989, 1990 и 1993 годах и представленных на общецерковное рассмотрение и утверждение в аспекте воссоединения Церквей.

Диакон Андрей Кураев, Василий Лурье. На пороге унии (Станем ли мы монофизитами?). — М., 1994.

В книгу вошла догматическая записка авторов, означенная в предыдущей позиции.

В заключительной части своего резко критического опуса, наряду с некоторыми не совсем корректными суждениями содержащего весьма много и верных и важных замечаний, квалифицировав результативные документы, принятые Смешанной богословской комиссией по диалогу между Восточной Православной Церковью и Ориентальными Православными Церквами, как “отречение от Предания и жертвоприношение идолу секулярной цивилизации", диакон Андрей Кураев и Василий Лурье резюмируют:

“А в перспективе собственно церковной приходится ставить и вопрос о том, как реагировать православному человеку на все порождённые шамбезийской унией канонические, экклезиологические, догматические, агиологические, антропологические и нравственные смущения?

Нам не приходится выдумывать свой ответ. Он уже дан Преданием:

15–е правило (Константинопольского) Двукратного собора благословляет: “Отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя Святыми Соборами или отцами, то есть когда он проповедует ересь всенародно и учит оной открыто в Церкви, таковые, аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений”.

(...) В. В. Болотов некогда справедливо заметил, что “опыты унии способны только увеличивать спор, а не производить мир”. Поистине, ища мира с дальними, шамбезийские переговорщики теряют мир с ближними. Ища соединения с давно ушедшими, они порождают новый раскол в самих Православных Церквах.

Впрочем, слово р а с к о л здесь в точном своём смысле не применимо. Раскол – это разделение в единомыслящих. То, что произойдёт в России, если документы Шамбези будут утверждены, лишь по внешности будет расколом. На деле произойдёт вероучительное разделение на православных и новых униатов. Афон не принял шамбезийской унии. Неужели церковная история совсем не подсказывает иным, что мнение Афона значит для православного народа и духовенства больше, чем постановления любого учёного совета? В России в случае принятия иерархией унии просто повторится украинская церковная ситуация 1992 года.

Конечно, читая шамбезийские документы, можно пожалеть о столь далеко зашедшей секуляризации профессиональных "богословов", к числу которых нельзя не отнести и наших "подписантов" [профессоров, что из своих поездок на Запад привозят в Россию ереси Востока]. Но нельзя [не] пожалеть и о нашей современной церковной жизни, где важнейшие вопросы веры отдаются на откуп узкому кругу людей, не любящих и не ценящих Православие в его духовной уникальности и в его многовековой, поистине апостольской аутентичности {ср. с. 10 настоящей записки}. Нас беспокоит не только то, что тремя представителями нашей Церкви были подписаны документы в Шамбези. Нас беспокоит то, что ничего не сообщалось ни о какой альтернативной экспертизе решений 1989–1990 гг. со стороны Русской Церкви и её духовных академий и иных богословских учебных заведений.

Может быть, на недоумения, отмеченные нами, был найден ответ в ходе многолетних переговоров. Но почему он не был опубликован?

Слишком много недоговоренностей в увидевших свет публикациях. Например — можно ли соединяться с общиной, имеющей полуторатысячелетнюю историю, не зная, сохраняет ли она верность всем своим вероучительным книгам, соборам и учителям. Ведь если соблюдает — то эти соборы, книги и учителя становятся нашими. Можем ли мы знать, какое наследство принимаем? Несомненно, позиция монофизитов эволюционировала. Но от каких именно позиций монофизитов VII–VIII веков отреклись современные "нехалкидонские богословы"? Будем ли мы теперь вслед за монофизитами поминать "иже во святых отца нашего Диоскора"? Или, может, чтобы не нарушать с таким трудом достигнутого нового церковного мира, православным надо теперь устранить какие–то формулировки и термины из своего обихода? Имеем ли мы по–прежнему право строить своё богословие на преп. Максиме Исповеднике? Или мы обязаны отныне следовать учению "отца Церкви" Диоскора?

Думал ли кто–нибудь над тем, что оправдание монофелитства автоматически подвигает нас к унии с католиками, ибо монофелитство – единственная ересь, получившая официальную поддержку с Римской кафедры (папа Гонорий), а, значит, оправдание монофелитства сильно укрепляет римские притязания на догматическую непогрешимость папы?

Без ответа на эти вопросы, — изрекают авторы, — ратификация шамбезийских договоренностей была бы просто непонятным и непростительным богословским хулиганством” (с. 29–31).

Яков Кротов. Папа Римский и Патриарх Московский – еретики? – “Куранты”, № 238 (1005) от 14 декабря 1994 года.

Название статьи фривольный околоцерковный автор сопровождает не под–, а надзаголовком: “Архиерейский собор Московской Патриархии закончил свою работу, но не окончены споры, бушевавшие до собора, так что до сих пор нет ясности: может быть, Папа Римский и Патриарх … — еретики?”

Автор ошибочно полагает, будто Архиерейский собор должен был “восстановить церковное единство с монофизитами”, тогда как по протоколу предполагалось лишь рассмотреть вопрос — по докладу Преосвященного митрополита Минского и Слуцкого ФИЛАРЕТА, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, председателя Богословской комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви, — о результатах работы Смешанной богословской комиссии по диалогу между Православной Церковью и Древними Восточными Церквами, что и было сделано.

И, безусловно, никакой — даже маленькой — сенсации в том смысле, будто “один пункт повестки дня завалили”, не было. Было лишь рабочее обсуждение и рабочее решение: “Считать, что "Второе общее заявление и предложения Церквам" не может рассматриваться как окончательный документ и необходимо продолжение работы Смешанной комиссии по богословскому диалогу между Православной и Восточными Православными Церквами”.

При этом заслуживает особого внимания последний — четвёртый — пункт Определения Архиерейского собора, ставящий многое на своё место: “Памятуя необходимость в деле достижения [церковного] единства [непосредственного] участия народа Божия, который, по словам Послания Восточных Патриархов, является “хранителем древнего благочестия”, Собор считает благовременным иметь общецерковное обсуждение данного вопроса”.

Наш публицист, конечно, сего и не приметил, однако, высокоумно же не преминул отметить: “Вопрос этот сугубо внутрицерковный, мало кто даже из богословов способен понять и объяснить, в чём. сущность монофизитской ереси”. В кого же, интересно, это он метил?

В статье вполне справедливо, но концептуально неточно и в развязной как обычно манере констатируется наличие в церковном обществе тех, кто “выступил против унии с монофизитами”. Упоминаются диакон Андрей Кураев и брошюра “На пороге унии”, “печально обороняющий Святую Русь от жидомасонов [в лице уж ли не самого ... ?] Владимир Осипов и группа духовенства из епархии митрополита Петербургского Иоанна”. “Причем, — отмечается, — выступили резко: помиритесь с монофизитами — уйдём от вас, будем считать Патриарха Московского еретиком”.

Опираясь на несколько действительно некорректных пассажей, автор из высосанной из пальца мухи раздувает взятого с потолка слона: “...не монофизитов — католиков боятся пуще всего и ими стращают народ А. Кураев и В. Осипов. Пытаясь помириться с монофизитами, Московская Патриархия якобы отрабатывает "формулу унии с католиками" (Кураев). Страшнее мира с католиками ничего нет!”

“...острие его (Кураева) обличений, — продолжает автор, — направлено против католичества. Католики, кажется ему, самые вредные и опасные еретики. Разумеется, так считают многие православные, но обычно так считают люди невежественные, а тут образованный человек пишет: “Думал ли кто–нибудь над тем, что оправдание монофелитства (подвиг {sic!} монофизитства. – Я. К.) автоматически подвигает нас к унии с католиками, ибо монофелитство — единственная ересь, получившая официальную поддержку с римской кафедры”.

Комментарий автора резок, но справедлив: “Господи, да что ж это такое? Был один Папа, который имел несчастье поддержать еретика — не ересь как учение, а еретика. Анафематствовали этого Папу, а не Католическую Церковь. Как можно в здравом уме обвинять католиков в монофелитской ереси? Это даже не передёргивание фактов. А. Кураев изобрёл в своей брошюре дивное ругательство: "богословское хулиганство". Беда в том, что не потому ли он его изобрёл, что сам этим хулиганством и балуется?”

Вот с этого нашему автору и следовало бы начать, коли уж он решил акцентировать внимание на “антилатинской” интенции диакона Андрея Кураева, притом не единоличной (он, как помнится, не единственный, кто в ответе за брошюру “На пороге унии”) и выраженной к тому же в микродозе: фактура невежественно–липовая.

Этим следовало бы и кончить. Однако наш автор в пылу обличительства во что бы то ни стало бросается ещё в одно экскурсионно–аргументационное полымя: “С монофизитами боролся не только "восточник" патриарх {sic! – со строчной буквы!} Флавиан, но и Папа Римский (sic! — с прописной буквы!} Лев, — защищает наш Запинатель (с евр.; см. Православный церковный календарь за 1994 год. Издание Московской Патриархии. — С. 64: Иаков — запинатель (евр.)) известно кого, а не того, кого не надо, — в борьбе с иконоборчеством {sic!} погиб не только "восточник" Максим Исповедник (о чём Кураев пишет много), но и Папа Римский {sic!} Мартин Исповедник (о чём он умалчивает начисто)” {?!?}.

Во–первых, попробуем возмутиться и мы, папа Мартин погиб в борьбе отнюдь не с иконоборчеством, как кажется нашему страстному контрполемисту, а именно с тем, чего нет в Западной Церкви и в чём поэтому её обвинить нельзя, то есть с тем, что и называется как раз монофелитство. С чем, собственно, боролся и преподобный Максим Исповедник.

Во–вторых же, что касается объективности в этом плане авторов брошюры “На пороге унии”, то они всё–таки говорят о том, о чём, по–кротовски, якобы “умалчивают начисто”. Цитируем с. 19 брошюры: “...документы нынешней унии попирают кровь мучеников и исповедников: св. Максима с двумя его учениками Анастасиями, {att.!} св. Папы Римского Мартина и др.” (!).

Остается надеяться, что это тот самый Папа Римский Мартин Исповедник, о котором столь заинтересованно печется “западник” Иаков.

Думается, что многие из авторских упрёков в адрес диакона Андрея Кураева в “надрыве”, “истерике”, “крике”, “исповеднической позе” бумерангом возвращаются и обратно. В том числе и нижеследующий: “Нынешние исповедники целью жизни определили не Христа, а борьбу за Христа — и борются, и борются...”

1995

Протоиерей Феодор Зисис, профессор Солоникскозо университета. О “православии” антихалкидонских монофизитов. — Фессалоники, 1995 (первое издание на греч. языке — Салоники, 1994).

Издание осуществлено на средства благочестивых христиан в богоспасаемом граде Фессалоники при участии Иерусалимского Патриаршего подворья в Москве и Афонского подворья в Москве.

В книге содержится критический анализ результативных документов, принятых Смешанной богословской комиссией по православно–ориентальному диалогу.

“Горький опыт недавних межконфессиональных дискуссий, — говорится здесь, — оставляет впечатление, что членам православных делегаций не хватало систематической богословской подготовки, знания творений святых отцов и соборных постановлений. Наши представители выглядели так, словно не учились у православных наставников, а были воспитаны на экуменической литературе. ...Ибо в творениях святых отцов внимательный читатель найдёт описание всё тех же ухищрений и маневров, которые антихалкидониты применяют и до сего дня. Всё это, по мнению учителей Православия, есть только нечестность и неискренность с целью избежать публичного исповедания двух природ Господа нашего Иисуса Христа и постановлений IV–го Вселенского Собора”.

NB
Автор не имеет компьютера и нуждается в благотворительной поддержке. Тел. 274-02-14
NB