 |
 |
|
|
Ключевые слова: языковое сознание, измененное состояние сознания, стресс, свободный ассоциативный эксперимент
В статье описываются и анализируются особенности языкового сознания носителей русского язика. Изучается их связь с определенными необычными психофизиологическими состояниями (имеется в виду состояние сильнейшего стресса), которые могут влиять на протекание ассоциативных процессов и на формирование образов языкового сознания, овнешняемых с помощью вербальных ассоциаций.
У статті описуються і аналізуються особливості язикової свідомості носіїв російськї мови. Вивчається їх зв'язок з певними незвичайними психофізіологічними станами (найсильнішій стрес), які можуть впливати на протікання асоціативних процесів і на формування образів язикової свідомості, яки можуть бути матеріалізовани за допомогою вербальних асоціацій.
The paper touches a number of problems concerning peculiarities of linguistic conshiousness in Russian. We have been studing the link between altered states of consciousness - heavy stresses provocked by car accidents - and verbal associative behaviour. Language consciousness is analyzed with the help of free association test.
Анализ работ последних десятилетий и тенденции развития собственно психолингвистики показали, что одной из часто используемых и "работающих" методик при изучении проблем языкового сознания является свободный ассоциативный эксперимент (Горошко, 2001, Горошко, 2003).
Мы хотим описать и проанализировать особенности языкового сознания носителей русского языка и посмотреть, как определенные необычные психофизиологические состояния (имеется в виду состояние сильнейшего стресса) могут влиять на протекание ассоциативных процессов.
Вопросы функционирования языкового сознания при необычных психофизиологических состояниях человека и методы его описания и исследования, а также разработка фундаментальной концепции множественности состояний нормального языкового сознания, по мнению ряда отечественных лингвистов и психологов, является одной из насущных задач психолингвистики XXI века (Спивак, 2000, C.3).
В современном лингвистическом описании считается, что языковое сознание может быть описано как в нормальном состоянии функционирования, так и в необычном или патологическом (Материалы XII, XIII и XIY симпозиумов по психолингвистике и теории коммуникации, 1997, 2000, 2003, Спивак, 1996, 2000). В ряде работ исследуются проблемы функционирования языкового сознания в зависимости от групповых и индивидуальных личностных характеристик человека. Некоторые лингвисты говорят о применимости идеи множественности к состоянию языкового сознания как в норме, так и в патологии (Спивак, 2000, С.3).
Наиболее всесторонне проблема описания множественности функционирования языкового сознания разработана в (Спивак, 2000). В ней представлен обширный обзор отечественных и зарубежных работ в данной области, приводятся классификации изменений состояния сознания (ИСС), в т. ч. языкового. Автор рассматривает ведущие концепции природы ИСС, их этиологии и динамики, а также анализирует наиболее перспективные направления их изучения. Эмпирический материал, представленный в монографии, включает данные по обследованию изменений языкового сознания в высокогорных и полярных условиях, при работе в горячем цеху, под действием психоактивных препаратов и суггестии, применяемой в психотерапевтической практике.
Д. Л. Спивак вводит в научный оборот понятие "лингвистика ИСС", которое призвано изучать измененные состояния языкового сознания. Языковое сознание в концепции Д. Л. Спивака является частной категорией от общего понятия "сознание". Оно трактуется автором "…как психическая структура, обеспечивающая полномасштабное, прямое или косвенное использование языковой способности и ведение речевой деятельности" (Там же, С.14). Исходя из этого определения, предметом лингвистики ИСС являются "…качественно образные модусы организации языковой способности нормального человека, как правило, обеспечивающие продолжение адекватной обстановке и задачам… коммуникативной и когнитивной деятельности при эндо- и экзогенных нагрузках разного типа, направленности и степени выраженности" (Там же).
Считается, что специфические ИСС могут возникать под действием определенных агентов или обстоятельств. Причины, вызывающие непроизвольное изменение обыденного состояния сознания, достаточно разнообразны. К ним относятся:
К состояниям ИСС, кроме упомянутых выше, относятся фармакогенные состояния (инсулиновая, дилантиновая, кетаминовая терапии), экзогенные (высокогорные и полярные условия и прочее) и суггестогенные (психоделические сеансы, гипноз и т.д.). Некоторые ученые относят к ИСС и различные степени проявления состояний эмоциональной напряженности (в т. ч. и предельных эмоциональных состояний): стресса, сверх утомления, аффекта и пр. (Измененные состояния сознания: современные исследования, 1995).
Рассмотрение перечисленных выше факторов показывает, что специальные средства или способы создания ИСС могут быть как внешними (например, гипноз), так создаваемыми, управляемыми и контролируемыми самим индивидом (различные медитативные практики) (Там же, С.8-9). Более того, нам кажется, что в ряде случаев не может происходить возвращение в обратное, неизмененное (исходное) состояние (случаи тяжелой болезни с её постоянной прогрессией).
Анализ литературных данных показал, что метод свободных ассоциаций является довольно распространенным диагностическим, а иногда и терапевтическим средством в исследованиях ИСС. Более того, на сегодняшний день считается, что вербальные ассоциации подчиняются тем же законам, что и все ассоциативные связи человеческой психики, поэтому представляется невозможным понять механизмы ассоциирования из данных только нормативных процессов (Овчинникова, 1994, С.33).
Ассоциативный тест выступает в качестве и диагностического, и терапевтического инструментария при изучении состояний эмоциональной напряженности, стресса, аффекта и т. д. Собственно, с этого и началось использование этой методики как психодиагностической (Jung, 1919). К. Г. Юнг использовал её как средство психоанализа для обнаружения скрытых следов аффектов. Ассоциации дают возможность посмотреть на глубинные уровни психики, они как бы могут снять их блокировку и вывести аффективную ситуацию на сознательный уровень. В работе А. Н. Леонтьева (1928) изучалось влияние состояния аффекта на характер протекания потока свободных ассоциаций (Леонтьев, 1928). Эксперимент был построен по типу юнгиниановского эксперимента и включал регистрацию времени латентного периода дачи ассоциаций на каждое последующее слово. Эксперимент показал, что когда ассоциативный поток испытуемого попадает в область, чем-то для испытуемого аффективно окрашенную, то наблюдается феномен, названный А. Н. Леонтьевым "аффективной персеверацией реакций" (Леонтьев, 1928). Суть этого явления состоит в том, что процесс ассоциирования прерывается и испытуемый начинает давать ассоциации вокруг этого аффективно окрашенного содержания, т. е. ассоциации как бы циркулируют по кругу и испытуемый может "выбраться" из данной семантической области только увеличив латентный период времени ассоциативной реакции. При этом возникает реакция, абсолютно не связанная семантически со стимульным словом, таким образом ассоциативный процесс как бы фактически прерывается, а затем начинается сначала с произвольного слова. Результаты эксперимента продемонстрировали, что наличие аффективной окраски искажает обычные ассоциативные связи, замыкая их на аффективную область. Метафорически говоря, аффективную область можно сравнить с мощной гравитационной массой, трансформирующей пространство вокруг себя и изменяющей его кривизну (Шабес, 1992).
А. Р. Лурия использовал методику свободных ассоциаций при создании полиграфа, а Р. Лифтон с её помощью изучал реакции людей на травматические для них переживания и способы их "психологического облегчения" (Lifton, 1967, цит.: по Гуревич, 1999, С.108-110). Он обследовал две группы лиц: первая группа включала каждого пятисотого из 90 000 человек, переживших атомную бомбардировку Хиросимы. Вторая выборка была сформирована из работников интеллектуальной сферы, не имеющих столь драматичного травмирующего опыта (ученые, писатели, врачи, общественные деятели). Эксперимент проходил на японском языке и состоял из нескольких фаз:
Метод свободных ассоциаций использовался на первой и последней стадии эксперимента сначала как диагностическое, а затем как восстановительное (психотерапевтическое) средство. Отобранные данные сопоставлялись с аналогичным материалом, полученным во время природных катаклизмов (землетрясений и торнадо). Один из самых парадоксальных итогов исследования - реакции людей, перенесших катастрофу, и обычных испытуемых на первой фазе эксперимента практически совпали (?!). Вероятно, косвенно установленный факт может свидетельствовать о вытеснении эмоционального "травмирующего" опыта из долговременной памяти человека и "включении" защитных ("блокирующих") механизмов человеческой психики.
В работе М. С. Силантьевой изучалось протекание ассоциативных процессов в их зависимости от состояния сильного переутомления и уровня развития интеллектуальных навыков в позднем онтогенезе (Силантьева, 2000). Выборки информантов состояли из учеников обычного класса, имеющих средний уровень IQ
, и учеников математического класса, отличающихся более высокими результатами по этому тесту. Специальными методиками измерялось и состояние повышенного утомления. Опыт показал, что "…количество реакций в состоянии утомления значительно уменьшается. Словами с абстрактной семантикой подростки с более высокими показателями по IQ реагируют чаще. Большая вариативность по частям речи вне зависимости от состояния утомления характерна ученикам со средним уровнем IQ. В основном в данных эксперимента преобладают синтагматические ассоциации, существенный рост которых наблюдается при переутомлении у школьников с высокими показателями по IQ" (Там же, С.225).
В работе С. С. Галагудзе, проведенной на материале ассоциативного теста при изучении состояния эмоционального напряжения во время сдачи экзамена, отмечается перестройка парадигматических и синтагматических реакций. При этом на первое место постепенно выходят реакции, реализующие простые, рано упроченные языковые стереотипы. Отмечено общее падение времени реагирования с дальнейшей детализацией по частям речи и частотности слов - стимулов (Галагудзе, 1980).
В монографии Э. Л. Носенко метод свободных ассоциаций использовался для выявления диагностических признаков речи в состоянии эмоционального напряжения (Носенко, 1981). Э. Л. Носенко на группе испытуемых студентов (24 человека) исследовала состояние эмоционального напряжения во время сдачи экзамена по английскому языку. Результаты сравнивались с аналогичными данными, полученными в нейтральной обстановке от этой же выборки информантов (при проведении лабораторной работы) (Там же, С.77-81). В качестве стимульного материала были использованы глаголы и прилагательные на русском (100 единиц) и английском (70 единиц) языках. Результаты этих экспериментов показали следующее:
Данные ассоциативных экспериментов, проведенных с испытуемыми, находящимися в состоянии эмоциональной напряженности, позволили автору работы прийти и к более широким обобщениям по поводу характеристик речевого поведения человека в эмоциогенной ситуации. Для этого состояния характерны затрудненность процесса выбора слова для адекватного выражения мысли, меньшая гибкость в выборе слов, наиболее соответствующих данной коммуникативной цели, и использование высокочастотной лексики (Там же, С.81).
Учитывая эмпирические данные и имея определенный опыт в изучении особенностей ассоциативного поведения испытуемых в зависимости от определенных параметров их личности и состояния (Горошко 2001, 2003), мы решили провести ряд экспериментов с людьми, находящимися в необычном психофизиологическом состоянии, иногда пограничном с измененным, но полностью нами с состояниями ИСС не отождествляемым.
Объектом исследования стало протекание ассоциативных процессов у людей, попавших в серьезные дорожно-транспортные происшествия (ДТП) и в места лишения свободы (период этапа). И одним из основных исследовательских методов был выбран метод свободных ассоциаций. Первый эксперимент проходил в рамках программы изучения диагностических признаков письменной речи лиц в необычном психофизиологическом состоянии, а именно в состоянии стресса.
Эксперимент проходил в два этапа: сначала отбиралась речевая продукция от лиц, попавших в ДТП, прямо на месте, куда эксперт выезжал вместе с группой ГАИ, а затем аналогичная процедура повторялась спустя определенное время (две-три недели после ДТП) (см. Приложения № 1, 2).
Под необычным состоянием понималось составление текста и получение иных продуктов речевой деятельности (в нашем случае - свободных ассоциаций) от лиц, которые совершили серьезные ДТП, приведшие к смерти потерпевшего на месте или к тяжелым физическим травмам. Эти условия, сразу же после ДТП (20 - 60 минут), мы рассматривали как состояние сильного эмоционального напряжения, приводящее в некоторых случаях к стрессу. Под обычными условиями мы подразумевали проведение тех же самых экспериментов с этими же информантами спустя две - три недели после ДТП, во время ведения следственных действий.
Свободный ассоциативный эксперимент проходил с каждым испытуемым отдельно, в устной форме. Все ассоциации записывались экспериментатором. Список стимульных слов был сформирован из 10 единиц: я, машина, свет, говорить, судьба, человек, он, помощь, зеленый, ехать. Выбор такого списка стимульных слов был обусловлен:
желанием посмотреть, что происходит с самооценкой человека в данной ситуации (стимулы "я", "человек", "он") в состоянии крайней эмоциональной напряженности, связанный с его вовлеченностью в контекст происходящего (стимулы "едет", "машина", "помощь", "свет", "судьба");
вхождением в другие списки стимульных слов (стимулы "ехать" и "зеленый"). Количество информантов - 10 мужчин в возрасте от 25 до 45 лет с высшим и неоконченным высшим образованием, родной язык - русский.
Перед началом анализа данных мы сразу хотим заметить, что малое количество информантов не позволило провести корректную количественную или статистическую обработку данных, поэтому можно говорить лишь о попытке качественной интерпретации результатов и об индивидуальных ассоциативных стратегиях информантов (или в авторской формулировке "вертикальный" способ анализа данных, см. подробнее Горошко, 2001, С.256). В связи с этим мы проводили и анализ отдельных анкет, полученных от информантов, в которых наиболее ярко запечатлелись особенности индивидуального ассоциативного поведения (см. также Караулов, 1996, С.68).
Результаты первого эксперимента, т. е. реакции людей, полученные сразу же после ДТП, приведены в Приложении № 1. Как видно по результатам эксперимента, ассоциативное поведение людей в состоянии экстремальной эмоциональной напряженности (в некоторых случаях приведшей к стрессу) может быть охарактеризовано в целом таким образом:
Если же провести качественный анализ по каждому стимулу, то личное местоимение я в состоянии стресса вызывает или отрицание своего я, или же его связывают с жизнью, человеком, это всё, и "я" - сволочь.
В обычном состоянии те же информанты с "я" ассоциировали слова "человек", "друг", "мой", "мы". И только один из 10 опрошенных стабильно в двух сериях экспериментов реагировал на слово "я" словом "сволочь". Самыми же частотными, по данным Ассоциативного тезауруса современного русского языка (АТСРЯ), на местоимение "я" являются реакции "ты", "человек", "студент", "он", "мы", "сам", "личность" и т. д. (АТСРЯ, т.I, С.189).
На местоимение "он" информанты после ДТП давали или же отрицательную реакцию, "воплощая" её вербально (нет, не хочу, не могу, нет его). Или он - козел, сволочь и ушел. В обычном состоянии через 2 - 3 недели после аварии он ассоциировался с мужчиной, человеком, личностью и шофером. Также в языковом сознании "он" противостоит "ей": на десять информантов реакция "она" была зафиксирована трижды.
В АТСРЯ в ассоциативное ядро стимула "он" входят такие слова: "она", "мой", "мужчина", "и она", "пришел", "человек" (АТСРЯ, т.I, С.104). Однако в этом случае сопоставление с данными из АТСРЯ не совсем уместно, так как при собирании этих коллективных норм параметр пола в качестве дифференцирующего при их составлении не использовался, а, на наш взгляд, это местоимение является гендерно провоцирующим стимулом, и женские и мужские реакции на местоимение "он" могут различаться (см. главу 2.1). В нашу же выборку вошли только мужские реакции.
Слово человек у информантов после катастрофы связывалось четко с конкретными последствиями этого трагического события для человека - убил, нет человека, только что, не человек, я убил, а также с сильнейшим переживанием случившегося - не могу, нет, никогда, нет и всё.
В обычном состоянии "человек" - это прежде всего друг, родной, мужчина. Этот стимул вызвал также реакции, семантически не связанные со стимулом, экстрасигнальные: человеки, на век, век. С нашей точки зрения, такая стратегия реагирования может свидетельствовать косвенно о подсознательном отрицании этой реалии после случившегося (т.е. спустя определенное время с момента катастрофы). В АТСРЯ слово "человек" ассоциируется чаще всего с невидимкой, амфибией, с оценочными определениями - хороший, добрый, разумный, умный, а также со словами "зверь" и "животное", свидетельствуя об амбивалентности оценки человеческой сути в целом (АТСРЯ, т.I, С.184).
Слово "судьба" же сразу после ДТП вызывает страх, не знаю, зачем жить, дети, нету судьбы, т. е. налицо некая фрустрирующая, "тревожная" реакция на данный стимул. Помимо сказанного, судьба связывается с мольбой и она от Бога. Через две-три недели судьба "становится" более значима и материальна - моя, искупить, жизнь, чему быть, тому быть. Судьба может быть горькой и тяжелой ношей. АТСРЯ дает такие реакции на слово судьба: человек, рок, жизнь, злодейка, моя, неизбежность и тяжелая. В целом в русском языковом сознании понятие "судьба" воспринимается в негативном ракурсе (Там же, т.III, С.173).
Стимул машина в ситуации после ДТП вызвал такую группу реакций: авария, убил, не помню, нет, черная, уехала, моя. В случае с этим стимулом мы так же, как и со стимулом человек, можем наблюдать определенную "вовлеченность" стимула в ситуацию ДТП. Полученные реакции как бы образуют некий "ассоциативный" гештальт (в терминологии Ю. Н. Караулова) происшедшей катастрофы. Спустя две - три недели машина "становится" моей, она едет, это - мерседес, автомобиль и авто. С существительным "машина" связаны дорога, светофор и трасса. По данным АТСРЯ, ассоциативное ядро стимула "машина" образуют такие реакции: времени, легковая, Жигули, автомобиль, едет, Волга, новая, ЭВМ (Там же, т. I, С.78).
Довольно труднообъяснимый результат мы получили на слово "помощь". На него сразу же после ДТП было зарегистрировано самое большое количество отказов (6 из 10!) и реакций, отвергающих её (помощь) в состоянии, близком к стрессу (не нужна, нет, нет помощи). Лишь одному из информантов она понадобилась (реакция "нужна"). Через некоторое время у тех же самых информантов слово "помощь" стало ассоциироваться с её острой необходимостью: нужна, помочь, мне, скорая, человеку, в беде. Эти реакции в своём большинстве совпали с реакциями из АТСРЯ: скорая, другу, медицинская, нужна, в беде, на дому, товарищу, пришла, человеку, вовремя (Там же, т. I, С.124).
Противоречивые и неожиданные реакции вызвал у информантов после ДТП стимул свет. В основном он вызывал неадекватные реакции: стоп, ой, крах, ой не надо и даже тьфу. "Свет" ассоциировался также со словами день, тьма, светло и нету света. Спустя некоторое время реакции на слово "свет" стали изменяться. Оно стало восприниматься как окружающее человека жизненное пространство: Божий, мир, небесный. "Свет" - это хорошо, светло, день. "Свет" - мой, и он может быть сильным. В АТСРЯ приводится такая ассоциативная картина понятия "свет": "яркий, в окне, тьма, солнце, в темном царстве, потух, в окошке, в туннеле, вдали и горит" (АТСРЯ, т. I, С.156).
Глагол "ехать" после ДТП "породил" такие реакции: нет, не надо, больше нет и еду, ехал, еду-еду. Так, с одной стороны он вызывал резкое отрицание, о чем свидетельствует первая группа реакций, а с другой - этот глагол порождал реакции - дериваты: еду, ехал, еду-еду. В обычном состоянии этот стимул у наших информантов спровоцировал довольно разнообразные оценочные реакции, связанные с характеристикой определенных аспектов езды - быстро, хорошо, далеко, медленно - или с какой либо целью поездки - домой, в гости, с дачи. В АТСРЯ самыми частотными реакциями, связанными с глаголом "ехать", стали: "домой, далеко, быстро, верхом, машина, идти, долго, в поезде, дорога" (Там же, т.I, С.50).
Глагол "говорить" после ДТП вызвал также группу реакций, обусловленных ситуативным контекстом: зачем?, ложь, неправду, не надо, чепуху, не буду. Через некоторое время этот глагол стал ассоциироваться с много, всё, молчать, сказать, что-то, слово, о деле. "Говорить" стало тихо, трудно и медленно. По данным АТСРЯ, в ассоциативное поле глагола "говорить" вошли реакции: "много, правду, молчать, быстро, тихо, болтать, о любви, вслух, петь, слушать, сказывать, слова, шепотом" (Там же, т. I, С.36).
Последним из анализируемых стимулов в списке было выбрано прилагательное "зеленый". Это прилагательное информанты вначале определили как цвет и свет. Зеленый ассоциировался с красным и желтым (по-видимому, по ассоциации со словом "светофор"). Даже в состоянии эмоционального напряжения он воспринимался положительно (у двух информантов встретилась реакция хорошо). Реакции, полученные через две - три недели на это прилагательное, выглядели таким образом: зелень, лес, трава, крокодил, светлый, огурец, светофор, цвет и свет.
Наши данные интересно сравнить с результатами, полученными на этот же стимул от женщин, находящихся в заключении. Так, зеленый у них ассоциируется с травой, деревьями, весной и лугом, т. е. всем тем "желаемым", чего человек лишен за колючей проволокой. А вот реакции из АТСРЯ, "описывающие" прилагательное "зеленый": "свет, лист, цвет, лес, луг, красный, трава, огурец, светофор" (Там же, т. I, С.57). Как видно по приведенному ряду, ассоциации в основном совпадают с ассоциациями, полученными нами от информантов в обычном (не стрессовом) состоянии.
В подкреплении качественных методов анализа данных мы решили провести эксперимент по количественной интерпретации данных, получаемых от лиц, находящихся в необычных психофизиологических состояниях.
У нас уже была возможность работать в зоне, и мы проводили свободный ассоциативный эксперимент (САЭ) с информантами - заключенными, описанный в предыдущей главе. Учитывая данные предшествующих экспериментов и сопоставительный характер нашего исследования, было решено использовать метод свободных ассоциаций с женщинами, которые только что попали в колонию после этапа. Именно условия этапа являются своего рода сильным дезадаптационным и стрессовым фактором для только что прибывших в колонию людей. В это время происходит резкая смена всех условий жизни и, в связи с этим, ценностных ориентаций человека. Возникает очень сильная и вполне естественная неуверенность "в своём завтрашнем дне". А это приводит, в свою очередь, к серьезным ситуационным изменениям психики, а во многих случаях и к стрессу.
Список стимульных слов состоял из 11 единиц: мужчина, женщина, ребенок, говорить, иметь, любить, красивый, небо, море, зеленый, молитва. В сопоставительных целях был использован тот же список стимульных слов, с которым мы уже работали с заключенными (см. Горошко, 2003, глава 2.2). Условия проведения эксперимента также ничем не отличались. Количество информантов - женщин составило 50 человек.
Данные по этому массиву реакций сравнивались с результатами, полученными как на обычной выборке информантов - женщин, так и на выборке женщин - заключенных, описанных подробно в (Горошко, 2003, главы 2.1-2.2).
На наш взгляд, влияние стресс - фактора проявилось в следующем:
Проведенный качественный анализ ассоциативных полей, полученных от людей, находящихся в необычном психофизиологическом состоянии, в целом показал две четкие тенденции ассоциативного поведения:
Таким образом, необычное психофизиологическое состояние отражается на ассоциативном поведении по трем параметрам, а именно: резко повышается контекстуальность, ситуативность и оценочность реакций. При этом гендерной параметр существенного влияния на особенности проявления вербального ассоциативного поведения не оказывает.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ассоциативный тезаурус современного русского языка (АТСРЯ) Часть I, II, III / Под ред. Ю. Н. Караулова, Ю. Н. Караулов, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова. - М.: Помовский и партнеры, 1994-1998 г.г.
2. Бурлачук Л. Ф., Морозова С. М. Словарь - справочник по психологической диагностике, Киев: Наук. Думка, 1989, 200с.
3. Галагудзе С. С. Лексико-грамматические характеристики спонтанной речи как средство психодиагностики. Влияние эмоционально-интеллектуального напряжения на динамику словесных ассоциаций // Диагностика психических состояний в норме и патологии, Л.: Медицина, 1980, с.с. 45-52, 78-85.
4. Горошко Е. И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента, М.: Институт языкознания РАН - Харьков: РА- Каравелла, 2001а, 318с.
5. Горошко Е. И. Языковое сознание: гендерная парадигма, М.-Харьков: ИД ИНЖЭК, 2003, 440с.
6. Гуревич П. С. Психология. Учебное пособие, М.: Знание, 1999, 304с.
7. Измененные состояния сознания: современные исследования (научно-аналитический обзор), М.: ИНИОН РАН, 1995, 56с.
8. Караулов Ю. Н. Типы коммуникативного поведения носителя языка в ситуации лингвистического эксперимента // Этнокультурная специфика языкового сознания, М.: Институт языкознания РАН, 1996, с.с. 67 - 96.
9. Леонтьев А. Н. Опыт структурного анализа цепных ассоциативных рядов, М.: 1928.
10. Лурия А. Р. Язык и сознание, М.: МГУ, 1979, 320с.
11. Материалы XII симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание и образ мира", М.: Институт языкознания РАН и МГЛУ, 1997, 180с.
12. Материалы XIII симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание: содержание и функционирование", М.: Институт языкознания РАН и МГЛУ, 2000, 287с.
13. Материалы XIY симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание: устоявшееся и спорное", М.: Институт языкознания РАН, 2003, 324с.
14. Носенко Э. Л. Эмоциональное состояние и речь, Киев: "Вища школа", 1981, 195с.
15. Овчинникова И. Г. Ассоциации и высказывание: Структура и семантика. Учебное пособие по спецкурсу, Пермь: Перм. Гос. Ун-т, 1994, 124с.
16. Пахомова А. С. Влияние наиболее эмоционально значимых стимулов на семантический состав вербальных ассоциаций // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 1-3 июня 2000г. / Редактор Е.Ф. Тарасов. - М.: Институт языкознания РАН и МГЛУ, 2000, с.182.
17. Силантьева М. С. Отражение психофизиологического состояния подростка в вербальных ассоциациях // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. Тезисы докладов. Москва, 1-3 июня 2000г. / Редактор Е.Ф. Тарасов. - М.: Институт языкознания РАН и МГЛУ, 2000, с.с. 224-225.
18. Соколова Т. В. Ассоциативный тезаурус ребенка 3-6 лет. Диссертация в виде научного доклада …. докт. филол. наук., М., 1999, 65с.
19. Спивак Д. Л. Измененные состояния массового сознания, СПб.: Гарт-курсив, 1996, 128с.
20. Спивак Д. Л. Измененные состояния сознания: психология и лингвистика, СПб.: "Издательский Дом Ювента", 2000, - 296с.
21. Шабес В. Я. Речь и знание. Спб.: Просвещение, 1992, 84с.
22. Jung, C., Studies in Word - Association, New - York, 1919.
ПРИМЕЧАНИЯ
Intelligent Quotient (IQ) - коэффициент интеллекта (англ.). Данный коэффициент является количественным показателем уровня интеллектуального развития, измеряемого с помощью тестов интеллекта (см.: Бурлачук, Морозов, 1989, С.55).
© Е.И. Горошко, 2004.
Перепечатано из изд.: Сборник докладов международной научной конференции "Межкультурные коммуникации: пространство и время". - М.: Изд-во РУДН, 2004.
|
|
| [НАВЕРХ] [ГЛАВНАЯ] [ПУБЛИКАЦИИ] [БИЗНЕС] |