Камчатнов А.М., Смирнов А.А.
Глава 4.6
Таковы истоки жанра сократической иронии, жанра наиболее существенного для творчества А.П. Чехова. Дальнейшее изучение истории этого жанра - а элементы сократической иронии можно найти в произведениях Лукиана, Боккаччо, Сервантеса, Гольдони, Гоцци, Мольера, Вольтера, Бомарше и других писателей - не прибавит ничего нового для постижения сущности этого жанра. Поэтому вернемся к Чехову, главному герою нашего сочинения.
Сократическая ирония является основополагающим принципом поэтики Чехова. В роли эйрона, "простодушного" мудреца у Чехова выступает автор, в роли самоуверенного аладзона, не сомневающегося в своих мнимых представлениях, выступает герой. Сократическая ирония проявляется у Чехова в обеих разновидностях - в форме субъективной иронии (в ранних рассказах) и в форме объективной иронии, или иронии действительности (в поздних произведениях).
В ранних рассказах героем, как мы показали в 1 главе, является человек, который находится в полной уверенности в том, что он обладает правильными представлениями о себе, о других, о течении событий и т.д. На самом деле эти убеждения оказываются мнимыми; автор, строя провоцирующие сюжетные ситуации, приводит героя к тому, что он высказывает противоположные взгляды или поступает не так, как собирался поступить. Рассказы коротки по протяженности, самоуверенность героев зачастую утрирована, ехидство автора вместе с надетой на него маской простодушия лежит на поверхности. Читая ранние рассказы Чехова, мы как бы слышим внешне простодушные вопросы, которые задает своим хорохорящимся героям прячущий улыбку эйрон.
В произведениях позднего Чехова произошло раздвижение временных рамок жанра: "точечное" время ранних рассказов и сценок превратилось в линию жизни, по которой движется герой. Чехову удалось показать новый образ жизни, стиль поведения, способ жизнестроительства, ранее не известный русской и мировой литературе. Герой позднего Чехова вместо познания и реального освоения действительности строит иллюзии - осваивает мир иллюзорно. Герой постоянно занят поисками новой жизни, чистой и наполненной смыслом; и иногда ему кажется, более того, он уверен, что он такую жизнь нашел. Но автор при помощи перипетий сюжета и персонажей фона показывает, что эта новая жизнь - мнимость, что это иллюзия, сотканная героем из обрывков действительности. Автор-эйрон уходит в тень; основным средством провоцирования и разоблачения иллюзий героя становится сюжет, то есть как бы сама действительность, "объективное" течение самой жизни. Соответственно меняется характер смеха: из открытой, почти площадной насмешки он превратился в еле слышную горькую иронию. Белинский говорил о Гоголе, что сквозь его видимый миру смех видны невидимые миру слезы; мы можем сказать, что у позднего Чехова, наоборот, сквозь видимые слезы, слезы героев, звучит неслышный спех автора. Однако суть отношений автора и героя от этого не изменилась. Чехов сумел творчески развить принципы жанра сократической иронии, раскрыть в нем новые возможности, применить его к постижению и освещению героя своего времени и тем самым обогатить историю русской и мировой литературы и культуры новыми открытиями.